Муж был старше Миропьи на год. Жили бедно, но дружно, почитали традиции предков, следовали веками установленному порядку ведения дел. Трудиться приходилось немало, даже после родов Миропья Федосеевна не отдыхала, в тот же день шла на работу.
На свет она произвела 21 ребёнка! Особого догляда за маленькими не было — таковы реалии того времени. Может поэтому из всех детей до взрослого возраста дожили пятеро: Сергей, Федосей, Екатерина, Устина и Ольга.
 Миропья Федосеевна была скромной, интеллигентной, набожной. На фоне остальных женщин выделялась особым достоинством, благородством, мудростью. Это внушало уважение и притягивало к ней окружающих. Для своих детей Миропья Федосеевна была непререкаемым авторитетом. Этой хрупкой женщине достаточно было негромко сказать: «Бога побойтесь!» — и стихали конфликты, разрешались все споры.
  На дворе был 1940 год. В воздухе витали милитаристские настроения. Когда Тамаре ещё и года не исполнилось, отца Петра Михайловича отправили на военные сборы в Хабаровск, а оттуда весь комсостав перебросили на фронт. Екатерине Кондратьевне удалось увидеть супруга еще только раз, когда он лежал раненый в Камышловском госпитале.

 Помню, как ездили в госпиталь к отцу,— рассказывает Тамара Петровна.— Я сидела у него на руках и била в грудь: «Ты не мой папа, мой папа бьет фашистов!». 24 декабря 1944 года гвардии капитан Петр Михайлович Рябчевских, имевший орден Красной звезды, погиб под Ригой и посмертно был награждён орденом Отечественной войны 1 степени. В 1946 году мы поехали в Латвию, пытались найти могилу отца. Шли по лесу — вокруг обгоревшие танки, искореженные орудия. Кто-то нам сказал, что убитых офицеров похоронили в общей могиле, и туда лучше не ходить... В Прибалтику уезжали ненадолго, но прожили там шесть лет. Потом вернулись — мама не смогла оставить без присмотра пожилых родителей. А Ольга и Устина остались в Риге.
 
 Екатерина Кондратьевна всегда отличалась активной жизненной позицией, смелостью, мечтала о равенстве, справедливости, братстве. В Латвии, где «лесные братья» коммунистов вешали прямо на уличных проводах, она создала комсомольскую организацию в швейной мастерской, потом вступила в коммунистическую партию. В Заводоуковске была секретарем парторганизации, почтальоном, телеграфисткой, начальником отделения почтовой связи. Тамара ее практически не видела — уходила Екатерина Кондратьевна в пять утра, а приходила ночью. И так день за днём...
 
 Мама была очень красивой, но при этом очень суровой — тяжелое детство и годы войны оставили свои отпечатки,— вспоминает Тамара Петровна.— И все время болела, с тех пор как на трудовом фронте во время войны простыла на ле­созаготовке. Молодые девушки работали в лесу в суровых, ужасных условиях — питаясь сухарями, по пояс в снегу сутками трудились, пока норму не выполнят. Во время войны мама давала мне на день горбушку хлеба, которую полагалось не есть, а сосать, чтобы на дольше хватило. На обед крапиву собирали. Не изменилось наше положение и после войны. В 10 классе экзамены сдавала в изношенных старых сандалиях — другой обуви не было. Котлет или пельменей мы не ели, а когда мода на булочки пошла, чай пили только с хлебом. Довольствовались тем, что есть, без чего совсем нельзя прожить.
 
 Всю жизнь Екатерина Кондратьевна прожила в маленькой избушке; не дали ни квартиру, ни даже звание почетного гражданина города — секретарю парторганизации, жене офицера, ветерану почтовой связи, имеющему за свой 36-летний тяжелый труд медали и грамоты от Президента.
  Поступала в институт в Омске. Конкурс был очень серьезный. Химию сдала на тройку, поэтому пришлось ехать учиться в Тюмень, в медицинский техникум. После получения диплома в 1959 году, Тамару Петровну отправили в Юргинский район медсестрой.
Два года работала с хирургом Корнеем Андреевичем Гибертом, единственным врачом на весь район, так что нагрузка была очень серьезная. Поскольку там занимались лесозаготовкой, случалось много травм от пил и топоров. Корней Андреевич «ремонтировал» внутренние органы пациентов, а накладывать швы на кожу заставлял молодую медсестру.
 
 Действительность в корне отличалась от моих юношеских представлений о профессии, — говорит Тамара Петровна.— Я мечтала, что после учебы надену белый халатик, буду сидеть в чистом кабинете, выписывать рецептики. А приходилось работать в бараке, где люди вповалку лежат, и нужно переступать че­рез них, чтобы добраться до кабинета.
Не забуду вспышку дифтерии, когда у меня на руках умирали дети. Нужно было поголовно прививать. Так и работали: ночь отдежуришь, днем ходишь из дома в дом — прививаешь; день отдежуришь — ночью прививаешь.
 Или, например, корь опять выявляют. А врачи уже не знают с какой стороны к народу подходить — все в штыки воспринимается.
 
 Самое главное в профессии, считает Тамара Петровна,— любить больного. Это правило годится для всех врачей, но для фтизиатра — особенно важно. Потому что этих больных трудно переломить психологически. Вот стандартный пример. Молодой человек оформляется на работу. Проходит флюорографию, у него обнаруживаются очаги. Как его убедить, что нужно срочно лечиться, а потом уже работать? На дальнейший прием не приходит, скрывается... Через некоторое время практически приползает, зачастую поздно. 

• С ДЕНЬГАМИ В СЕМЬЕ ВСЕГДА БЫЛО ТУГО, И ЕДИНСТВЕННАЯ РОСКОШЬ, КОТОРАЯ ПОЗВОЛЯЛАСЬ - ЭТО КНИГИ. 

 Люди у нас сложные, и если мы постоянно будем охать и жаловаться на трудности — работать будет невозможно. К терапевту пациент сам приходит, к хирургу зачастую привозят, а от нас — бегут. И приходится вокруг каждого на цыпочках ходить, обхаживать, чтобы не было такого.
  Проработав совсем недолго, получила 255-й приказ из Москвы — правила обследования беременных, ро­жениц, тех, кто уже на учете... День и ночь я в одиночку моталась по ФАПам, по районам. Никто эту службу не понимал, я ее поднимала с нуля. Фермы больных туберкулезом животных надо обследовать — так в своей сумке возила их мокроту, мочу на анализ. А еще и отчеты писать, картотеку вести нужно было успевать. Тяжелый это был труд, и так день за днем. В то время главврачом работала Г. С. Краснова, как и я — с головой погруженная в работу. Сколько раз мы с ней падали от усталости, лежали в кюветах: дорог не было, грязища — непролазная. И вдруг приезжает из Москвы комиссия по проверке этого 255-го приказа. Боялась получить выговор, но — дали грамоту.
 Сейчас медицина шагнула далеко вперед в области диагностики: томографов раньше не было, и лабора­торная диагностика теперь такая, что за два-три дня можно получить результаты. Что же касается терапии — теперь туберкулез эффективно лечится, несмотря на сложности, повальную лекарственную устойчивость и т.п.
 Благодаря президенту был принят закон «О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации», создана соответствующая программа обследования, выявления и лечения этого заболевания. Я приятно удивлена, что в 2018 году Президент вновь вник в эти вопросы. Сейчас ведь заболеваемость детей опять выросла — «мамочки», как я их называю, так любят своих чад, что отказываются от вакцинации, прививок. А ведь через пять-семь лет, вполне возможно, будет пандемия.
  
 Принимать решения мне позволяет опыт — у меня нет сложностей, как нужно поступить в данном конкретном случае. Я могу помогать докторам, которые ко мне обращаются. Мне нравится консультировать, я вижу основную канву. Интуиция тоже помогает. Никогда не колеблюсь, я все делаю и решаю уверенно. Если чего-то не знаю, просто иду к тому, кто знает.
 Мои профессиональные учителя — сотрудники областного тубдиспансера. Других не знаю. Я попала в хорошую школу. Именно тубдиспансер научил меня рассуждать, работать, нести ответственность. В то время были Макарова, Малиновская, сейчас — Геннадий Васильевич Козлов, который до сих пор работает, Киямова, глава нашего департамента И. Б. Куликова. И еще многие врачи и сотрудники
  Главным своим жизненным учителем Тамара Петровна считает маму, которая дала девушке возможность работать с первого курса института, взяв на себя заботы о трехлетнем сыне Сереже.
 
 Ее стержень, воспитание, строгость не давали нам с супругом расслабиться. И только благодаря ей мы выжили. Так и должно быть, потому что на первом месте — семья. Я, как женщина, нашла смысл жизни в семье — продолжить род, прожить с супругом, помогать детям и мужу, вместе бороться с трудностями. Всю жизнь думаю о детях и родителях. Так поступала и моя мать. Так ведут себя и мои дети.
Самое главное в воспитании — правильная родительская любовь. Мои дети были воспитаны в правильных условиях, и тоже меня чему-то научили: любить правильно, уметь отойти в сторону, даже если что-то идет не так, как мне бы хоте­лось. Старший сын Сергей после четвертого кур­са пошел на военную кафедру в Томск, потом уехал служить в Хабаровск. Младший сын Алексей, он ро­дился в 1975 году, выбрал службу духовную. Ночами учил латынь, с 9 класса вечерами ездил в церковь в Ялуторовск на службы, потом поступил в семи­нарию. Рясу мне сложнее было принять, чем воен­ную форму, но я смирилась.
 И когда мне сегодня говорят: «Тебе хорошо, Тамара Петровна, сыновья такие замечательные», отвечаю: «Так ручки надо было приложить!». Несчастье, когда дети неправильно воспитаны матерью.
 Ну а человеческое счастье — в душевном благополучии, которое достигается с помощью семьи и веры. Хотя в церковь не хожу — я еще не готова,— заповеди исполняю. Надо жить по вере, тогда ни о чем пустом, суетном и ненужном не думаешь. Вера — это внутреннее состояние, самый правильный формат бытия.
 
 Тамара Петровна делом доказала свою преданность семье и своим принципам. Со смирением на протяжении десяти лет ухаживала за больной матерью, затем за мужем. Приготовить, постирать, прибрать, провести процедуры... Ложилась за полночь, просыпалась до рассвета. Идя на работу, зачастую не понимала, куда и зачем направляется.
 И тем не менее она считает, что прожила счастливую жизнь. Училась, работала, замуж вышла, детей родила, люди любят и уважают. Недавно исполнила детскую мечту — съездила в Ригу, по которой всегда очень скучает. А что «мерседеса» или норковой шубы не было — так они ей и не нужны. 

 Мои детство и юность прошли в Заводоуковске. Жили в частном доме с бабушкой Екатериной Кондратьевной, она меня и воспитала. Мама и папа в то время учились в Тюменском медицинском институте, а параллельно ещё и работали в областном центре. В семье было очень трудное финансовое положение. Чтобы обеспечить нас, родителям приходилось многим жертвовать. Отец иногда даже в голодные обмороки падал. Когда мама по субботам приезжала и привозила 100 грамм конфет «Дунькина радость» - моему счастью не было границ.
С четвертого по 10 класс я в одной и той же фуфайке в школу ходил. Она до сих пор сохранилась. Но бедственное положение компенсировалось увлечением спортом. Я занимался волейболом, играл за сборную города, района, области, и в институте за область играл, ездили на всероссийские соревнования, играл и во время службы. Увлекался стрельбой.
 После школы пошел по стопам родителей - поступил в Тюменский медицинский институт, там выбрал военную кафедру и стал офицером. Сейчас я уже на пенсии.
 Папа и мама никогда ни к чему нас с братом не принуждали, они лишь показывали собственным примером, как нужно работать, помогать окружающим, быть добрым человеком. Для нашей мамы характерны любовь к детям, к профессии, к пациентам. Всю жизнь она отдала здоровью жителей Заводоуковского и Упоровского районов, заслужила уважение населения и коллег. Несмотря на то, что ей исполнилось 80 лет, она все еще в строю.
 Если обратиться в прошлое, ничего не поменял бы в жизни, могу только сказать огромное спасибо родителям и бабушке за воспитание, за их отношение к нам, становление на путь истинный и хороший настрой в жизни. Я воспитывался в медицинской семье и, возможно, продолжил бы врачебную династию, если бы не выступление владыки Димитрия по телевидению. На этой передаче с ним был молодой человек в подряснике — Алексей Князев, сейчас игумен Алипий,— он отвечал на вопросы корреспондентов, как пришел в церковь, что повлияло на выбор такого жизненного пути. Его ответы на меня, находящегося в философском и религиозном поиске, произвели большое впечатление. Стал ездить в Ялуторовск в храм (в Заводоуковске его не было). Отец с братом этот постепенно определяющийся выбор и дальнейшее поступление в семинарию поддерживали. А вот маме принятие моего решения далось нелегко. Вот уже 22 года служу в Тобольском кремле. Хотя неизвестно, стал бы я священником, если бы не ее молчаливое и смиренное на то согласие.
 В семье я был, наверное, любимчиком, как младший — всегда окружен вниманием и любовью... И сегодня, несмотря на то, что сам отец четверых детей, чувствую неустанную заботу матери и брата.
 Благодарен, что эта безграничная любовь не была слепой — от родителей получил правильное разностороннее воспитание. С отцом ездили на рыбалку, ходили по грибы, что-то ремонтировали. Мама заботилась о моём культурном развитии.
Мы почти каждый год ездили на море — в Прибалтике у нас родственники. Каждый раз она старалась, чтобы я посещал различные экскурсии в Москве, в Санкт-Петербурге. Так что довелось воочию увидеть все известные объекты исторического и культурного наследия нашей страны. А уже в качестве священника побывал почти во всех знаковых местах мирового православия.
 Отношения между родителями стали примером: они всегда поддерживали друг друга. В меня они вложили такие морально-нравственные основы, которые помогли мне легко постигнуть религиозные нормы и правила. Основы семьи, брака, отношения к детям, отношение к чистоте речи. Мама заботилась, чтобы я вырос хорошим человеком, и думаю, у неё это получилось.
 Наша семья — это такой фундамент, основа, которая не дает житейским бурям и различным обстоятельствам негативно влиять на жизненную позицию, не позволяет расслабиться, раскиснуть. Как священник поддерживаю, успокаиваю, утешаю родных, стараюсь помочь найти силы нести крест нашей непростой жизни.
 Маме исполнилось 80 лет, но, несмотря на свои годы, она трудится на благо людей. Такой возрастной рубеж немногие преодолевают на рабочем месте, и это еще один повод для сыновней гордости и уважения. Я желаю ей здоровья, любви и счастья.