Это наша с тобой биография
 
Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс создавался в течение двух последних десятилетий существования Советского Союза. Именно он обеспечивал основные поступления в страну денежных ресурсов – валютных средств. Создавался он не сам по себе. Руководили процессом Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза, партийные организации Западной Сибири. Ответственность за проведение региональной политики партийных директив центра несли в первую очередь Тюменский и Томский областные комитеты Коммунистической партии Советского Союза.
Разработка нефтяных и газовых месторождений Тюменской области началась на заре 60-х годов прошлого столетия. Пик освоения нефтяных и газовых месторождений пришелся на 1970-е. Первым секретарем Тюменского обкома КПСС в 1973 году был избран Геннадий Павлович Богомяков. Хотя в те времена активно декларировалось, что партийный комитет – это орган коллективного руководства, никто при этом не отменял персональную ответственность руководителя такого ранга. И за все, что делалось или не делалось на территории обширного края от Северного Ледовитого океана до казахских степей, отвечал лично первый секретарь областного комитета партии. Вместе с огромной властью Геннадий Богомяков получил и огромную ответственность.
Вот как охарактеризовал роль Богомякова бывший ректор Тюменского нефтегазового университета Николай Карнаухов: «Геннадий Павлович стоял во главе управления областью семнадцать лет, когда полным ходом шло развитие нефтегазового комплекса. Миллионы людей работали над решением этой задачи, вся страна. Во всем, что в этот период в области происходило и было создано, мы видим присутствие Богомякова». 
С первых дней своего появления в Тюмени Геннадий Павлович оказался непосредственно причастен ко всем наиболее значимым вопросам создания нефтегазового комплекса.
 
Ученый
 
16 июля 1959 года начальник Тюменского территориального геологического института Юрий Георгиевич Эрвье заявил на собрании актива областной и городской партийных организаций о необходимости создания в Тюмени филиала Сибирского научно-исследовательского института геологии, геофизики и минерального сырья (СНИИГГиМС). В расцвете сил в неполные тридцать лет связал свою судьбу с Тюменью Г. П. Богомяков. В 1960 году уже с ученой степенью кандидата геолого-минералогических наук он был назначен директором тюменского филиала этого института.
Тюменскому филиалу СНИИГГиМС предписывалось выполнение следующих научно-исследовательских работ:
1) изучение геологического строения с целью определения перспектив нефтегазоносности и направления поисково-разведочных работ;
2) разработка научных основ геолого-геофизических и геохимических методов поисков и разведки нефтяных и газовых месторождений;
3) решение вопросов, связанных с формированием нефтяных и газовых залежей, и установление закономерностей их размещения;
4) изучение свойств нефти, природных газов и подземных вод;
5) усовершенствование методов проводки, опробования и эксплуатации скважин;
6) разработка методов поисков рудных и нерудных полезных ископаемых, составление прогнозных металлогенических карт.
Несмотря на молодость, новый директор тюменского филиала СНИИГГиМС прошел уже интересный и разносторонний путь: бывал в экспедициях в Забайкалье и Восточной Сибири, на Дальнем Востоке. После окончания в 1952 году Томского политехнического института как молодой специалист трудился в Кузбасской гидрогеологической экспедиции треста «Кузбассуглегеология» в Кемеровской области, занимался научной работой как аспирант Томского политехнического института. Диссертацию на соискание ученой степени кандидата геолого-минералогических наук защитил по теме «Гидрогеология Усинского района Кузбасса». Со дня организации в 1957 году СНИИГГиМС в Новосибирске был его ученым секретарем до 1960-го. Хотя должность для института была солидной, молодой ученый прошел все неизбежные бытовые сложности того времени. 
Именно в Новосибирске он познакомился с кандидатом наук из Москвы М. Я. Рудкевичем, кандидатом наук из Свердловска И. И. Нестеровым и доктором наук из Ленинградского института ВСЕГЕИ Н. Н. Ростовцевым, широко известным своими трудами по геологии Западной Сибири.
 
Тюмень
 
Тюмень в то время была провинциальным городком и по сравнению со ставшими близкими Богомякову Новосибирском и Томском сильно проигрывала. Как значительно позже вспоминал сам Геннадий Павлович: «Областной центр представлял собой заштатный городок». А вот воспоминание о Тюмени начала 1960-х годов Г. П. Ласкина, бывшего начальника Тюменского управления гражданской авиации: «Почти сплошь деревянные дома, деревянные тротуары, совсем мало улиц, покрытых асфальтом. На будущую столицу нефтяного края Тюмень походила мало. Соответственно, и “воздушные ворота” города – аэропорт Плеханово – особого впечатления не производил: совсем небольшое здание аэровокзала, взлетно-посадочные полосы грунтовые». 
Несмотря на то, что область была преимущественно аграрного типа, уже шли жаркие споры о возможном наличии огромных запасов нефти и газа в северных районах Тюменской области.
Как вспоминал позже Г. П. Богомяков: «В начале 60-х годов прошлого столетия в Западной Сибири были открыты уникальные нефтяные и газовые месторождения, освоение которых привело к созданию не имеющего аналогов в мире Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. За 1961–1964 годы в этом регионе было открыто 27 нефтяных месторождений».
В июне 1960 года, вскоре после вступления в должность директора филиала СНИИГГиМС, в Тюменской области произошло событие, которое придало новый импульс деятельности всех без исключения организаций. 18 июня 1960 года на реке Конде, у впадения в нее речки Мулымьи, бригадой мастера Урусова была закончена проходка скважины № 6, которая дала промышленную нефть. По случаю этого события бывший на буровой директор института геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР, Герой Социалистического Труда академик Андрей Алексеевич Трофимук дал интервью: «Значение Шаимского месторождения, особенно сейчас, после успешного испытания скважины номер шесть, трудно переоценить. Прежде всего, это первая большая нефть в Сибири, имеющая промышленное значение. Она позволит вернуть поисковые работы на нефть и газ на территории Западно-Сибирской низменности и в Сибири. До этого времени среди геологов еще были скептики, которые не верили в перспективность наших районов. Теперь от споров все перейдут к действиям». 
Для директора вновь созданного филиала СНИИГГиМС это радостное событие означало, что необходимо как можно скорее формировать дееспособный коллектив, которому по плечу выполнение грандиозных задач освоения богатств недр Тюменской земли. 
Уже к июлю 1961 года, несмотря на бытовые сложности, в филиале работали 168 человек, среди которых 7 человек являлись кандидатами наук, 36 – специалистами с высшим образованием. Заместитель директора по научной работе в тюменском филиале СНИИГГиМС назначен Николай Никитович Ростовцев, который был почти вдвое старше Богомякова. Такой союз молодого энергичного руководителя и умудренного научным и жизненным опытом заместителя по науке шел только на пользу делу. Несомненно, для Богомякова это была школа, поскольку всю свою жизнь он умел и любил учиться. Даже спустя десятилетия Богомяков с теплотой вспоминал Ростовцева: «Группа специалистов под руководством Ростовцева представила прогноз о том, что на Севере находятся скрытые океаны газа. Помню, на одном из заседаний ученого совета, показывая эти предполагаемые океаны, он ладонью закрыл места на карте: Уренгой, Ямбург. Этот яркий образ согретого теплом человеческих рук северного края я запомнил навсегда».
О психологическом климате института десятилетия спустя тепло вспоминала одна из его работников Л. П. Пестрякова: «В 1960-е годы мы часто оставались после работы на различные общественные мероприятия. Дисциплина в институте была строгая, мероприятия проводились после окончания рабочего дня, что считалось в порядке вещей. Что отличало период становления института, так это то, что между сотрудниками была дружеская связь, и эта дружба чувствовалось во всем. Проводились праздничные вечера, проходили они весело, с юмором, и на них особо ощущалась теплая атмосфера, объединяющая всех сотрудников».
Тюменский филиал СНИИГГиМС по праву можно считать основоположником геологической науки в Тюмени. 6 февраля 1961 года производственное совещание филиала постановило организовать при тюменском филиале секцию для решения различных научно-технических вопросов. Ученый совет филиала стал интеллектуальным центром, где в свободной дискуссии, невзирая на административный статус оппонента, свободно высказывались различные мнения, что в итоге позволяло найти оптимальные решения. Даже человеку, далекому от геологии, протоколы заседания ученого совета филиала позволят представить, в какой обстановке принимались решения о проведении геологических изысканий, логику этих решений. А для студентов-геологов издание протоколов этих заседаний станет сильнейшим учебным пособием. Один только перечень участников заседаний впечатляет – сплошь звездные имена тюменский геологии: Н. Н. Ростовцев, Г. П. Богомяков, И. Я. Рудкевич, И. И. Нестеров, В. А. Нуднер, В. К. Монастырев, А. В. Рыльков, Н. Х. Кулахметов, Л. П. Подсосова и многие другие. Участники заседания ученого совета, несмотря на молодость, при обсуждении вопросов проявляли государственный подход и стремились в своих решениях учитывать перспективу развития Тюменской области.
Г. П. Богомяков не был кабинетным ученым. Ради установления научной истины директор филиала мог быстро собраться и улететь за сотни километров на Север. При обсуждении 29 июня 1962 года очень спорного по выводам доклада П. Е. Харитонова «Условия формирования газовых месторождений и стратиграфия продуктивных отложений северо-западной части Западно-Сибирской низменности» именно полученная на месте информация сделала его аргументацию более убедительной: «Перед защитой отчета я был в Березово и посмотрел материал по двадцати новым скважинам. И ни одна скважина не изменила ни одной изобары на карте. Сроки образования нефти, конечно, нельзя ограничивать одним миллионом лет. Но с тем, что формирование залежей в основном происходит на первых стадиях диагенеза, вполне согласен. Считаю карту изобар более приемлемой для прогнозирования». 
Заместитель директора тюменского филиала СНИИГГиМС доктор наук, профессор Н. Н. Ростовцев в статье «Глаз ищет сокровища» высоко оценил научную деятельность Богомякова в тот период в исследованиях по залеганию термальных вод. Подход Геннадия Павловича к выполнению научных работ отвечал требованиям логики изложения и научной честности. 
То, что в январе 1963 года Государственный геологический комитет Советского Союза признал Западно-Сибирскую низменность крупнейшей нефтегазовой провинцией страны, а ее перспективы оценил значительно выше Волго-Уральской провинции, было большой заслугой тюменских ученых геологов и Геннадия Богомякова. Он как авторитетный руководитель тюменского филиала института имел самое непосредственное отношение к подготовке новых кадров ученых-геологов. Так, в 1962 году на очень представительном совместном заседании научно-технического совета Тюменского геологического управления и ученого совета тюменского филиала СНИИГГиМС под председательством Ю. Г. Эрвье и Г. П. Богомякова была рассмотрена диссертация Ф. Г. Гурари на соискание ученой степени доктора геолого-минералогических наук. Он стал одним из крупнейших исследователей геологии нефти и газа Западной Сибири. Молодые ученые не жалели сил для внедрения новых разработок и всегда могли рассчитывать на поддержку Богомякова.
С самого начала своей работы в Тюмени Геннадий Павлович оказался в гуще общественной жизни, уже в 1961 году он был избран членом Тюменского областного комитета КПСС.
Коллектив ученых филиала СНИИГГиМС не отказывал в помощи органам тюменской исполнительной власти, даже когда с формальной точки зрения эту нагрузку можно было на себя и не брать. Очень актуальной проблемой для Тюмени в начале 1960-х годов была схема очистки питьевых вод от фенола. Увеличение металлургических мощностей в Нижнем Тагиле дало увеличение фенола и других вредных примесей в реке Туре, служившей единственным источником водоснабжения для городского водопровода в Тюмени. Богомяков справедливо рассудил, что при отсутствии разработанной и внедренной методики очистки питьевых вод от фенола решение проблемы имеет всесоюзное значение. Готовность руководителя филиала института решить поставленную задачу для блага жителей города способствовала в дальнейшем налаживанию необходимых взаимоотношений с руководством Тюмени.
7 сентября 1963 года в Тюмени прошел областной слет молодых разведчиков недр Тюменской области, который принял обращение. Вот цитата из него: «Научно обоснованные перспективы нефтегазоносности области имеют неограниченные горизонты. Нет сомнения в том, что здесь в ближайшем будущем будут найдены новые уникальные месторождения природного топлива и сырья для химической промышленности. Недалеко время, когда к нам придет тяжелая нефтяная индустрия, вырастут нефтеперерабатывающие предприятия и химические заводы, по нашим просторам протянутся шоссейные и железные дороги, вместо маленьких деревень и поселков в районах тайги вырастут новые крупные города – города строителей коммунизма». 
Для того, чтобы быстрее открыть и поставить богатства недр Тюменской области на службу Родине, в целях привлечения всего населения области к активным поискам полезных ископаемых и популяризации их разведки и добычи, бюро обкома КПСС постановило организовать массовый геологический поход за полезными ископаемыми. Для руководства походом бюро утвердило комиссию, которую возглавил В. В. Ансимов – заведующий промышленно-транспортным отделом обкома, а заместителем стал Геннадий Павлович Богомяков – директор филиала СНИИГГиМС. Постановление обязывало принять участие в этом мероприятии все партийные и комсомольские органы области.
В 1964 году тюменский филиал СНИИГГиМС превратился в полноценный ЗапСибНИГНИ. В директора прочили Богомякова, но ему нужно было заканчивать докторскую диссертацию. Поэтому министр геологии назначил на эту должность нового Тюменского научно-исследовательского института профессора Н. Н. Ростовцева.
Если учесть, что тогда еще никто не собирался отменять решение о строительстве Нижне-Обской ГЭС, имевшее следствием затопление всех тех мест, где участники слета в своих мечтах уже видели новые города, железные и автомобильные дороги, то все это многим в то время могло показаться фантастикой. Американские и канадские эксперты считали планы создания в районах севера Западной Сибири промышленного освоения ресурсов утопией: не хватит ни сил, ни техники, ни средств. Даже сейчас, по прошествии большого времени, когда все, о чем говорилось в обращении молодых геологов, состоялось, сама постановка таких грандиозных задач кажется чрезвычайно смелой. 
Кроме забот о текущей деятельности филиала и перспектив его развития, много времени и сил у директора занимали обязанности, связанные с подготовкой для партийных и советских органов документов, необходимых для комплексного освоения богатств Западной Сибири. Нередко в своих командировках в Москву, целью которых было доказывать в высших партийных и правительственных органах перспективы освоения нефтяных и газовых месторождений Тюменской области, секретари обкома КПСС А. К. Протозанов и Б. Е. Щербина приглашали Г. П. Богомякова как авторитетного в этих вопросах эксперта, который при наличии феноменальной памяти и знания всей информации по геологии области мог обходиться без справочных материалов и обладал даром убеждения. Многие годы спустя Богомяков вспоминал, как в 1962 году ему пришлось докладывать на коллегии Министерства геологии о прогнозных запасах углеводородов в Тюменской области, где многие участники обсуждения не верили в эти перспективы и считали первопроходцев авантюристами.
Уже тогда, по мнению И. А. Шаповалова, лауреата Ленинской премии, А. К. Протозанов и Б. Е. Щербина «положили глаз» на Богомякова как перспективного руководителя большого масштаба. 
Впоследствии бывший председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков отмечал, что во время руководства институтом Г. П. Богомяков произвел на него впечатление своей эрудицией.
Сам Богомяков крайне скупо вспоминает о своем личном участии в подготовке судьбоносных для области документов: «При Хрущеве шло формирование первого постановления о развитии нефти и газа в Тюменской области. Мы с Эрвье неделями сидели в Москве, ходили по всем кабинетам и пробивали дело. Хрущев подписал это постановление 19 мая 1961 года. 4 декабря 1963 года последовало постановление о развитии добычи – все это выхоженные постановления». Поскольку в то время специалистов-нефтяников в Тюмени еще не было, то Г. П. Богомякову вместе с Ю. Г. Эрвье пришлось готовить проекты постановлений не только по геологоразведке, но и по добыче нефти, обустройству территории. В этих целях, как однажды заметил Богомяков: «Мы с Эрвье пропахали много верст не только по Северу, но и по Москве».
Уже в 1971-м местные ученые оценят годы с 1961 по 1963-й как чрезвычайно важные для Тюменской земли, поскольку именно «в этот короткий период заложен фундамент создания невиданного до сих пор энергетического гиганта, призванного сыграть важную роль в развитии экономики СССР».
Постановления, о которых упоминает Г. П. Богомяков – от 19 мая 1962 года «О мерах по усилению геологоразведочных работ на нефть и газ в районах Западной Сибири» и от 4 декабря 1963 года «Об организации подготовительных работ по промышленному освоению открытых нефтяных и газовых месторождений и о дальнейшем развитии геологоразведочных работ в Тюменской области», – сыграли чрезвычайно важную роль в развертывании геологоразведочных работ и освоении нефтяных и газовых месторождений. Современный исследователь отмечает, что «следует обратить внимание на то, что комплексный подход к освоению закладывался изначально, уже на уровне постановления 4 декабря 1963 года. Сложно переоценить роль Богомякова как в подготовке, так и в “проталкивании” этих постановлений через “инстанции”». 
За чрезвычайно важными заботами о подготовке документов, определяющих судьбу области, успешно велась и научная работа. Бывший директор института Гипротюменнефтегаз Я. М. Каган: «Уже в первые годы были найдены решения, позволившие значительно сократить затраты, например на строительство капитальных водозаборных сооружений из отпускных стаканов за счет массового применения в качестве источников водоснабжения на первых этапах пластовых вод сеноманских отложений. Возможность их применения была подсказана нефтяникам Г. П. Богомяковым, работавшим тогда заместителем директора ЗапСибНИГНИ по научно-исследовательской работе. Эффективность этого предложения трудно переоценить. Оно не только обеспечивает значительное сокращение затрат, требующихся для освоения, но и, как показали опыты на керновом материале и пластовых моделях, повышало конечную нефтеотдачу пласта».
Кругозор Г. П. Богомякова как ученого не ограничивался только вопросами геологии. 22 февраля 1966 года бюро Тюменского обкома КПСС приняло решение о создании Совета по координации научных разработок проблем комплексного освоения месторождений нефти и газа, лесных и рыбных богатств области. В его состав, наряду с Муравленко, Эрвье, Ростовцевым и другими, вошел Г. П. Богомяков. Сам факт появления такого совета говорит о том, что уже на самом первом этапе создания главной топливно-энергетической базы страны ставилась задача комплексного освоения территории Западной Сибири. В составе совета преобладали администраторы и хозяйственные руководители, в связи с чем сложно переоценить роль ученых для его эффективной деятельности.

Мы пропахали много верст совместно с Юрием Георгиевичем Эрвье не только по Северу, но и по Москве, пробивая все первые решения, постановления правительства по развитию геологоразведочных работ, добыче нефти. Ни одного же влиятельного нефтяника еще не было, на нас лежало обоснование постановлений – хоть по развитию добычи, хоть по строительству железной дороги и всем другим мерам освоения.

Много времени и сил отдал Г. П. Богомяков активному участию в борьбе против строительства Нижне-Обской ГЭС. Для того чтобы представить себе масштабы этого грандиозного по абсурдности и катастрофическим последствиям для Западной Сибири проекта, достаточно привести отрывок материала, опубликованного в газете «Советская Россия», органе ЦК КПСС, в 1957 году: «Ниже Новосибирска намечено сооружение еще шести гидроэлектростанций... Наибольший интерес представляет Нижне-Обская ГЭС. Мощность ее небывалая. Она как бы сольет воедино гигантскую силу Оби, Иртыша и всех притоков. Эту ГЭС предполагается соорудить у границы Северного Полярного круга в 10 километрах ниже от Салехарда. В состав гидроузла войдут земляная плотина на протяжении около 12 километров, здание гидростанции длиной более 700 метров... Водосливной плотины здесь не будет. Паводковые воды задержатся в гигантском водохранилище площадью 90 квадратных километров. Это водохранилище сможет вместить три годовых стока воды обского бассейна. По своей площади оно втрое превзойдет озеро Байкал».
Совершенно очевидно, что такое строительство нанесло бы непоправимый ущерб как в экологическом, так и в социальном плане. Затоплению подлежала наиболее благоустроенная и обжитая часть, где находились запасы полезных ископаемых. 
Этим утопическим проектам не суждено было сбыться в первую очередь потому, что благодаря геологоразведке в Тюменской области в 1960 году была получена первая промышленная нефть.
Много позже, в 2008 году, Г. П. Богомяков вспоминал события минувших дней: «В случае постройки Нижне-Обской ГЭС подъем воды доходил до Тюмени, до Томской области, даже до Омской через Васюганские болота… Все шло к заключению экспертной комиссии Госплана. При Госплане была интереснейшая организация – Совет по изучению производительных сил. Возглавлял ее Николай Николаевич Некрасов, у него работали очень компетентные ученые. Я с ним договорился, он прислал пять ведущих профессоров, знающих эту обстановку… Эта профессорская группа хорошо поработала, подготовила документы для заседания экспертной комиссии Госплана… Вопрос тянулся до октября, пока П. Н. Ломако и другие люди из Совета Министров не поручили до конца его прояснить. Он собрал с десяток министров в октябре, объяснил им, что зависает вопрос с добычей нефти в Западной Сибири, и дал им поручение в десятидневный срок представить свои заключения… Я, в свою очередь, занялся расчетами по ущербу от ГЭС. Вы не найдете, какой научный институт подсчитал ущерб от строительства Нижне-Обской ГЭС. Это сделал я за два вечера в гостинице “Москва”… При стоимости строительства ГЭС в 1,4 миллиарда рублей ущерб от нее для народного хозяйства составлял 8–10 миллиардов рублей. И это было принято Госпланом!»
Спустя многие годы Г. П. Богомяков в ответ на предположения, что в Тюмени жили «под диктовку из центра», ответил следующее: «Нет, с самых первых времен не жили. Почему? Ну, например, диктовка многих видных руководителей центра и институтов была такая: построить в районе Салехарда – Ангальского мыса на реке Оби крупнейшую гидроэлектростанцию на 6-7 миллионов киловатт установленной мощности. Для этого надо было затопить водохранилищем 140 (!) тысяч квадратных километров… Территория, которая больше многих развитых государств мира. Эта “диктовка” была столь сильна, что уже сделали технико-экономическое обоснование, экспертизу, в которой участвовали академики, доктора наук, и признали: делать проектное задание, станции быть. И если бы тюменцы “встали под центр”, беда была бы колоссальная. Именно тюменцы боролись против этого, победили и, как теперь совершенно очевидно, были правы».
К сказанному следует добавить, что в тюменском областном центре документации новейшей истории имеется документ 1963 года, подписанный директором тюменского филиала СНИИГГиМС Г. П. Богомяковым, где аргументированно доказывается вред строительства Нижне-Обской ГЭС для Западной Сибири.
В книге «Прометей сибирской нефти» авторы приводят интересный факт: «Директор тюменского филиала научно-исследовательского института геологии, геофизики и минерального сырья Г. П. Богомяков произвел расчеты, из которых следовало, что сибирский газ с территории, подлежащей затоплению, может поступить на Урал раньше, чем энергия ГЭС, а годовой объем его добычи вскоре сравняется и в последующем превзойдет выработку электроэнергии ГЭС».
Дебаты о строительстве Нижне-Обской ГЭС продолжались до начала 1970-х годов. В 2004 году, оценивая возможные негативные последствия ее строительства, бывший глава Госплана СССР Н. К. Байбаков восклицал: «Подумать только! Чем бы мы были без Тюмени! И чем бы была Тюмень, осуществись этот проект!»
Карьера Г. П. Богомякова как геолога с переходом на партийную работу была закончена, но и в дальнейшей деятельности он внес огромный вклад в развитие геологии в области. То, что открытие нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири расценивается как «открытие века», никто не считает преувеличением.
 
На партийной работе
 
В 1967 году в судьбе Богомякова произошел крутой поворот: он был приглашен на партийную работу в областной комитет КПСС Тюменской области заведующим отделом нефти, газа, промышленности и геологии.
Он был высоко оценен как перспективный руководитель, в пользу которого говорило все: образование геолога, ученая степень кандидата геолого-минералогических наук, успешный опыт работы в геологической науке и руководителем научного учреждения, характер и умение добиваться поставленной цели, что особенно проявилось в борьбе против строительства Нижне-Обской ГЭС.
Внимание Центрального комитета КПСС Советского Союза к работе Тюменского обкома не ослабевало, потому что намечалось освоение крупнейших газовых залежей Надыма и Уренгоя. Поэтому уже через два года (в 1969 году) на пленуме Тюменского горкома партии его избирают первым секретарем. Понятно, что это была своего рода «обкатка» и одновременно проверка при подготовке к выдвижению на более высокий пост. При этом он оставался членом бюро обкома КПСС Тюменской области.

Как член бюро обкома КПСС он принимает деятельное участие в подготовке и принятии решений по всем значимым для области вопросам и по справедливости считается одним из наиболее квалифицированных экспертов. Свидетельством тому стало включение его в состав оргкомитета конференции по проблемам развития и размещения производства производительных сил Тюменской области, проводившейся под эгидой Госплана СССР и Сибирского отделения Академии наук. В решении конференции от 18 апреля 1969 года были намеченные рубежи, для достижения которых требовалось преодолеть очень сложный путь: «Прогнозные запасы позволяют довести уровень добычи нефти в области до 400–500 миллионов тонн и газа – до 600–700 миллиардов кубометров в год. Около 40 % этой потенциальной добычи может быть обеспечено за счет разработки уже открытых месторождений. Стоимость подготовки запасов нефти и газа в Тюменской области в 10 раз ниже, чем в других районах страны. Утилизация попутных нефтяных газов позволяет иметь миллионы тонн в год углеводородного сырья, что может быть крупнейшей базой для нефтехимической промышленности».
За рубежом эти прогнозы восприняли с нескрываемым скепсисом. Влиятельная газета английских деловых кругов «Файнэншл таймс» в 1968 году писала: «Тюменские большевики называют огромные цифры перспективы добычи на 1975-й и более поздние годы. Но посмотрим, смогут ли они добыть даже 20 миллионов тонн, о которых мечтают в 1970 году».
«Обкатка» длилась недолго, и в том же 1969 году Г. П. Богомяков был избран вторым секретарем Тюменского обкома КПСС. Сама по себе должность была очень высокой, а при таком первом секретаре обкома, как Б. Е. Щербина, это было признание и честь. Он хорошо осознавал дальнейшие перспективы развития Тюменской области.
В 1969 году Богомяков писал об этом в одном из своих научных трудов: «Темпы развития нефтяной и газовой промышленности очень высокие; это повлечет за собой быстрое освоение как районов добычи нефти и газа, так и территории в частности. На ближайшие годы запроектировано строительство крупных магистральных железных и автомобильных дорог, нефте- и газопроводов, городов и рабочих поселков, нефтяных и газовых промыслов, предприятий строительной индустрии и многое другое. Будут развиваться вспомогательные производства и сельское хозяйство, обеспечивающие потребности быстрорастущего населения. Уже в ближайшей перспективе северные районы Тюменской и Томской областей станут крупнейший нефтегазодобывающей базой страны, что коренным образом изменит их облик».
Вряд ли в тот момент, когда писал эти строки, Богомяков предполагал, что реализовывать эти грандиозные перспективы во многом предстоит именно ему.
Создание базы стройиндустрии, улучшение культурного обслуживания населения, развитие аграрного сектора области получили развитие во многом благодаря огромной заинтересованности Богомякова.
Вот только небольшой перечень тех работ, которые были выполнены в Тюменской области в это время при поддержке Богомякова: создание сети станций автосервиса, изготовление меховой обуви для строителей газовых месторождений и трубопроводов, издание летописи геологоразведочных работ, выделение тепловоза до Тюменской детской железной дороги, организация изготовления сборно-разборных домов, выделение транспорта для лесников, удовлетворение потребностей населения и предприятий в услугах авиации, создание в Тюмени филиала Производственного научно-исследовательского института по инженерным изысканиям в строительстве (ПНИИС) и множество других проблем, решение которых обеспечивало жизнедеятельность огромного региона.
В 1970 году «за выдающиеся успехи в разведке нефтяных и газовых месторождений, открытие крупных и уникальных месторождений природного газа в северных районах Тюменской области, их эффективную разведку и подготовку промышленных запасов» Богомякову с группой других геологоразведчиков была присуждена главная премия в СССР – Ленинская.
По оценке заместителя министра газовой промышленности СССР Ю. И. Боксермана, к 1970 году благодаря героическому труду геологов Тюменьгеологии были открыты гигантские запасы газа, они определялись значением в 12 триллионов кубометров. Для сравнения: в США было разведано к тому времени 8,3 триллиона, следовательно, запасы были в полтора раза больше. Добыча газа в Тюменской области составляла в 1965 году 9,5 миллиардов кубометров. Были найдены уникальные месторождения: Медвежье – 1,7 триллиона, Уренгойское – 3 триллиона с лишним.
Бывший министр геологии РСФСР, один из первооткрывателей тюменской нефти Л. И. Ровнин вспоминал, что на партийной работе у Богомякова появилось еще больше возможностей влиять на расширение геологоразведочных работ: «Геннадий Павлович был единственный геолог в аппарате. Приходилось решать труднейшие проблемы, говоришь – а мало кто понимает. Он же всегда поддерживал хорошие начинания. Спасибо ему, что не тормозил, а помогал. У нас с ним была одна позиция – широкое развитие геологоразведочных работ. 
То, что Богомяков поверил в прогнозную оценку запасов нефти на Самотлоре, во многом предопределило своевременную разработку этого месторождения. Геннадий Павлович имел природный дар организаторской работы, и этот дар помогал ему правильно организовать и поисковую работу, и добычу».
Как вспоминают очевидцы, особо тяжелой выдалась зима 1971-1972 годов. Будучи вторым секретарем, Богомяков в командировках проводил обычно половину рабочего времени, но обустройство месторождения Медвежье было случаем особым – он провел безвылазно на трассе три с половиной месяца. Техника не выдерживала усиливающихся морозов до -53 градусов, автокраны при температуре ниже 40 стояли, стрелы трубоукладчиков ломались. Нагрузки увеличивались. Людей не хватало.
Для освоения Медвежьего был создан штаб стройки в Надыме, руководили им заместитель министра газовой промышленности СССР Юрий Петрович Баталин и второй секретарь Тюменского обкома КПСС Геннадий Павлович Богомяков.
Вот как вспоминает Баталин эти времена: «Норматив строительства был 26,5 месяца, построили за 4,5 месяца, но на трубопроводе забуксовали. В марте началось невероятное потепление. Осталось работы на 36 километров, а труб нет. 
Мы с Геннадием Павловичем вдвоем – у нас был вертолет Ми-2. В день мы налетывали по 12 часов. За апрель 1972 года – всего 210 часов. Дневная норма для вертолетчика составляет 5 часов, месячная – до 70 часов. График работы у нас был изматывающий напрочь, каждый день мы проводили рабочие совещания на местах и решали огромное количество сложных вопросов». 
В таких условиях строились первый мощный газосборный пункт на газовом севере – ГП-2 и газопровод Медвежье – Надым – Пунга – Урал. 
Магистральный газопровод был проложен в безлюдной, необжитой местности, вдоль трассы имелось всего два населенных пункта. На строительство газопровода со всей страны прибыли почти 7000 опытных строителей и механизаторов, в их распоряжение было предоставлено около 1500 автомобилей, тракторов, экскаваторов и других видов техники.
Газовый промысел, которому в СССР не было равных, построили менее чем за полгода. Сроки строительства в разы были сокращены не только за счет энтузиазма людей, но и благодаря применению новых технологий, в первую очередь – внедрению блочно-комплектного метода. Это позволило сократить сметную стоимость строительства на 35 %.
31 марта 1972 года в 23:45 был зажжен факел самого крупного газового месторождения Советского Союза.
9 мая 1972 года газ из Медвежьего пошел по магистральному трубопроводу на Урал к городу Серову. Государственная комиссия приняла сборный пункт с оценкой «отлично». 
В октябре 1973 года за освоение газового месторождения Медвежье и ввод в эксплуатацию газопровода Медвежье – Урал Г. П. Богомяков был награжден орденом Октябрьской революции.
В 1977 году месторождение Медвежье вышло на проектную мощность 65 миллиардов кубометров газа в год. Уроки Медвежьего пригодились при обустройстве еще более крупного, Уренгойского, а впоследствии и Ямбургского месторождения.
Но вернемся в 1972 год. Отзвучали фанфары производственных побед в Медвежьем, но перед Тюменской областью стояло и было решено в наикратчайшие сроки еще несколько глобальных задач, в решении которых Богомяков принимал самое активное участие: запуск нефтепровода Самотлор – Альметьевск, ускоренное строительство Сургутской ГРЭС (для удовлетворения растущих потребностей области в электроэнергии) и строительство железнодорожных путей сообщения к Сургуту и Нижневартовску. 
В должности второго секретаря Тюменского обкома КПСС Богомяков проявил себя как высококвалифицированный управленец, руководитель, умеющий работать в экстремальных условиях, – принимать решения и брать ответственность за их последствия на себя. Такой стиль работы позволил ему завоевать авторитет как среди партийного актива, так и хозяйственных руководителей. 
 
Главное дело жизни
 
Избрание Г. П. Богомякова первым секретарем Тюменского обкома КПСС состоялось 18 декабря 1973 года на пленуме обкома партии в довольно будничной обстановке. В связи с назначением Б. Е. Щербины министром строительства нефтяной и газовой промышленности СССР должность первого секретаря стала вакантной. Председательствующий на пленуме секретарь обкома КПСС Д. А. Смородинсков внес предложение: «Товарищи, Политбюро ЦК рассмотрело вопрос о кандидатуре первого секретаря обкома партии и рекомендовало избрать товарища Богомякова». Предложение об избрании прошло единогласно.
О масштабе задач, поставленных перед руководством Тюменской области, говорит совместное постановление № 392 ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 16 мая 1977 года «Развитие нефтяной и газовой промышленности в Западной Сибири». С тех пор в народнохозяйственных планах Советского Союза появился раздел «Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс».
Крупнейший регион СССР – Тюменская область – представлял собой территорию площадью свыше миллиона квадратных километров, занимавшую пространство от отрогов Уральских гор до берегов Карского моря и почти сплошь покрытую тайгой, болотами и озерами. Большая часть этой территории расположена к северу от шестидесятой параллели, где снег держится с октября до конца апреля, морозы зимой достигают -50 градусов, а летом нередко температура поднимается до +35 градусов на солнце, при этом человека в летнее время окутывает настоящие черное облако гнуса. 
Трассам трубопроводов с нефтью и газом, автомобильным и железнодорожным магистралям, сотням инженерных сооружений, аэропортам, речному порту, вокзалу, мощным электростанциям, новым городам и поселкам – всему этому еще предстояло появиться в бескрайнем море тайги.
Большая заслуга первого секретаря обкома КПСС состоит в том, что он сумел провести хорошую кадровую работу, которая и дала прекрасные результаты, как в производственных мощностях, так и в высоком уровне жизни населения. Новые города Тюменской области: Урай, Нефтеюганск, Сургут, Нижневартовск, Ноябрьск, Когалым и все остальные получились всесторонне развитыми – с институтами и техникумами, школами и детскими садами, магазинами и ресторанами, дорогами, речными, железнодорожными и авиационными вокзалами, скверами и парками, музеями и дворцами культуры.
Историки, занимавшиеся вопросами создания нефтегазового комплекса в советский период, считают, что «четвертый этап геолого-поисковых работ в Западной Сибири, охватывающий 1971–1974 годы, в целом характеризуется их существенным ограничением». Причиной снижения объемов работ в геологоразведке явилось то, что в плановых органах страны сложилось мнение о достаточности открытых запасов углеводородов для развития нефтегазовой промышленности Западной Сибири, и уже с 1969 года началось снижение капиталовложений в геологоразведочные работы. 
В отчетном докладе Тюменского обкома КПСС 26 февраля 1974 года первый секретарь Богомяков обратил внимание делегатов областной партийной конференции на проблемы в геологоразведке: «XIV областная партийная конференция отмечала тенденцию сдерживания геологоразведочных работ. Центральный комитет КПСС поддержал предложение обкома. Совет Министров СССР рассмотрел разработанные Главтюменьгеологией мероприятия... Намечено продолжение разведки природного газа».
По мнению историков, начало пятому этапу геолого-поисковых работ (1970–1980 годы) положило совместное обращение Тюменского обкома КПСС и руководства Главтюменьгеологии с предложениями по усилению геологоразведочных работ в области. Уже в 1974–1975 годах тюменские геологи значительно повысили темпы разведки и выполняли плановые задания по приросту разведанных запасов углеводородного сырья.
Значительный рост масштабов геологоразведочных работ продолжился в десятой пятилетке. XXV съезд КПСС поставил задачу увеличить добычу нефти в Западной Сибири в 1980 году в два раза, газа – в четыре раза по сравнению с 1985 годом.

Каждый сегодня мнит себя стратегом, видя бой со стороны, ‒ объясняет Геннадий Богомяков. ‒ Надо было торопиться, и рвать гужи было из-за чего. Альтернативы ускоренному развитию Западно-Сибирского нефтегазового комплекса к моменту начала освоения месторождений Тюменского Севера уже не было. Старые нефтяные районы страны давно работали с предельным напряжением, все труднее было достичь хотя бы мизерных приростов добычи нефти в Татарии, Башкирии, других нефтегазовых регионах. Напряженная ситуация складывалась с газом. Осваивать Тюменский Север черепашьими темпами было невозможно: мы бы просто завязли в наших болотах и хлябях, а Север не стал бы местом притяжения ни для тех, кто приезжал сюда заработать, ни для тех романтиков и энтузиастов, которые стремились «за туманом и за запахом тайги». И как выглядела бы сегодня страна, если бы не успели к труднейшим для нее годам дойти до Уренгоя, Ямбурга, до нефтяных месторождений Когалыма, Лангепаса, Ноябрьска?

В декабре 1979 года, на четвертом пленуме Тюменского обкома КПСС Богомяков с удовлетворением отмечал, что «перевыполнен пятилетний план прироста запасов газа, значительное увеличение разведочных запасов нефти». Принципиальным результатом работ 1979 года явилось получение новых данных, свидетельствующих о возможности значительного увеличения потенциальных ресурсов нефти и газа в недрах области. 
В 1980 году впервые преодолен рубеж в 1 миллион метров проходки горных пород, что в два раза превысило уровень 1975-го. В целом за пятилетку было пробурено 3,6 миллиона метров против 2,1 миллиона в девятой пятилетке. Качественные показатели были не менее впечатляющими: открыто 50 новых месторождений, выявлено 100 залежей на уже открытых месторождениях. В результате открытий запасы нефти и конденсата увеличились на 45 %, газа – на 60 %. 
Наращивание объемов геологических работ продолжилась и в двенадцатой пятилетке. К этому времени в Западной Сибири выполнялось более половины разведочного бурения Министерства геологии СССР. Поисковые работы на нефть и газ велись в соответствии с «комплексным проектом геологоразведочных работ на нефть и газ на 1986–1990 годы», который появился во многом благодаря инициативе Богомякова.
Всего в бытность Геннадия Павловича Богомякова первым секретарем обкома партии в Тюменской области было открыто более двухсот месторождений нефти и газа.
 
Нефтяная промышленность 
 
Решения XXIV cъезда КПСС в апреле 1971 года намечали увеличение добычи нефти за пятилетку в четыре раза. Достижение этих целей требовало напряжения всех сил от участников создания Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. Богомяков вспоминает: «На съезде партии в 1971 году, когда рассматривались директивы на будущую пятилетку, жаркие споры вызвали цифры – довести добычу в 1975 году до 120–125 миллионов тонн, а фактически добыли 146 миллионов тонн. Появился нефтепровод, который дал простор выходу нефти».
В кратчайшие сроки Тюменская область заняла чрезвычайно важные позиции в экономике СССР. Это нашло отражение в докладе о директивах развития народного хозяйства на 1971–1975 годы. Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин на XXIV съезде КПСС: «Богатейшие тюменские месторождения полностью обеспечивают нефтью быстро растущее хозяйство Сибири и Дальнего Востока. Еще недавно нефть доставлялась в Сибирь с Запада, а теперь Сибирь сама направляет часть нефтяных ресурсов по трубопроводам на Запад и на Восток».
В 1973 году благодаря вводу в эксплуатацию крупнейшего в мире нефтепровода Самотлор – Тюмень – Курган – Альметьевск протяженностью более 2000 километров открылся путь для сибирской нефти в центральные районы страны и на экспорт в европейские государства. Не случайно некоторые кадровые строители называют подобные объекты трассами мужества. На магистрали строителям пришлось преодолеть 600 километров болот, около 200 рек, соорудить свыше 100 переходов под железными и шоссейными дорогами. 
В своем дебютном докладе в должности первого секретаря Тюменского обкома КПСС 26 февраля 1974 года на 15-й областной партийной конференции Г. П. Богомяков дал объективную характеристику нефтяной промышленности Тюменской области: «За три года добыча нефти увеличена в 2,9 раза и достигла 81 миллион тонн. План трех лет выполнен с превышением на 8 миллионов тонн. Главтюменнефтегаз вышел на первое место в стране, обеспечивает в текущем году 96 % общесоюзного прироста добычи нефти. (...) Отмечая большую работу партийных организаций, трудовых коллективов в нефтяной промышленности, мы обязаны сказать, что резервы отрасли еще очень велики, не на всех участках прилагаются достаточные усилия, чтобы привести их в действие, на длительное время замораживаются десятки миллионов рублей. Более 230 скважин, способных добывать до 8 миллионов тонн в год, находятся в консервации или ожидают освоения. Недостаточными темпами, с крупными диспропорциями ведется обустройство промыслов. (…) Бюро обкома КПСС рассмотрело мероприятия Главтюменнефтегаза, строительных организаций по наращиванию добычи нефти в текущем году. Определена персональная ответственность хозяйственных руководителей за ввод объектов. Окружным, городским и районным комитетам партии поручено взять эти мероприятия под особый контроль…»
В 1975 году СССР вышел на первое место в мире по добыче нефти.

Охотник с детства, я в шестидесятые годы на болотах, где сегодня стоит Тюменский камвольно-суконный комбинат, стрелял крякву и чирков. Построили методом комсомольско-молодежной стройки этот комбинат, построили завод медоборудования, возвели грандиозное объединение моторостроителей. Массу запустили производств строительных материалов, знаменитый завод блочно-комплексных устройств для газовиков Севера, нефтесервисные предприятия, Тобольский нефтехим. Изначальное в Сибири тюменское судостроение создавало нефтетанкерный флот, научились делать уникальные плавучие электростанции для удаленного Севера, домостроительные комбинаты появились в Надыме и Сургуте. Строили, возводили везде, где только можно, все, что только можно. Железная дорога дошла до Ямбурга. Над всей Тюменской областью кружилась орда разномастных вертолетов и самолетов, ежедневно в тюменском небе можно было насчитать свыше двухсот летных единиц. Речной флот вез на стройки Севера более десятка миллионов тонн разных грузов. Мы становились морской державой – в Обской губе разгружали трубы для наших мощных газо- и нефтепроводов с кораблей под самыми разными флагами.
Я подчас удивляюсь: неужели это мы? Все смогли? Все сделали? Откуда силы брались... Конечно, вся страна напрягалась, мир помогал. Но самое большое напряжение, конечно, было здесь, у нас, в Тюменской области. 
Меня три с половиной месяца не было в обкоме! Мыслимо ли такое? Мыслимо! Весна 1972 года. Мы с Юрием Баталиным, он тогда замминистра Газпрома был, запускаем первый трансконтинентальный супергазопровод Медвежье – Центр. Нитка до Урала – 700 километров. Нам надо свой участок запустить на год раньше. Тогдашние термины вроде совсем не экономические: к ленинским дням, на год раньше... Но все диктовала экономика. Не построим на год раньше, не пойдет газ годом раньше, значит, будет в союзном  бюджете страшная черная дыра, которую ничем не прикроешь. А все решалось днями. До северной распутицы успеешь – работай спокойно, страна. Не успеешь – затягивай пояс, Союз. Живем бедно, будем еще беднее. Кто критикует риторику тех лет, тот пафос – по вершкам скользит, глубины не понимает. Тюмень зарабатывала деньги для страны, весь Союз жил на тюменскую получку. А уж какими лозунгами манили и соблазняли – дело второе. Но, признаться, работали и лозунги, срабатывали. На самоотверженный народ той эпохи работали и срабатывали.

В последнее время в некоторых публикациях в адрес Богомякова высказываются претензии о неоправданно высоких объемах добычи нефти в начале 1980-х годов. Между тем в получившей признание многих нефтяников-специалистов книге М. В. Славкиной «Триумф и трагедия: развитие нефтегазового комплекса СССР» во многом проясняется позиция Богомякова в отношении излишне форсированной добычи нефти в Тюменской области: «С легкой руки некоторых наиболее видных первооткрывателей тюменской нефти партийные органы и руководство страны стали делить нефтяников и экономистов на “пессимистов” и “оптимистов”. “Оптимисты” должны были соглашаться с любыми плановыми заданиями по добыче нефти. Их главным аргументом был колоссальный потенциал Западно-Сибирского нефтегазоносного бассейна. “Пессимисты” указывали, что для реализации этого потенциала нужны были огромные финансовые, трудовые и материальные ресурсы. А все это было в большом дефиците. Прослыть “пессимистом” было очень опасно: не “враг народ”, но заведомый конец карьеры. Поэтому приходилось обеспечивать “оптимистические” планы добычи любой ценой... Следует упомянуть, что большую роль в изменении политики по отношению к Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции сыграл первый секретарь Тюменского обкома Геннадий Павлович Богомяков... Именно он смог обеспечить новому руководству Главтюменнефтегаза защиту от “оптимистов”, что помогло сосредоточить основное внимание нефтяников на разработке “обычных” месторождений».
Этот вывод подтверждает и бывший помощник первого секретаря Г. В. Петелин, когда говорит, что «Г. П. Богомяков переживал за чересчур смелые темпы добычи нефти, не одна записка была написана в ЦК по этому поводу». Современный исследователь также свидетельствует, что «руководящие органы региона и научные организации с первых шагов в освоении богатства Западной Сибири предупреждали о необходимости высокими темпами развивать не только мощности по добыче, но и геологоразведку, энергетику, транспорт, строительство...»
По поводу спекуляций на этой теме представляется интересным мнение о событиях начала 1980-х годов в нефтяной промышленности Тюменской области авторитетного нефтяника, бывшего генерального директора объединения «Сургутнефтегаз» А. В. Усольцева: «Есть свидетельства, мимо которых нельзя пройти, в частности материалы печально знаменитого пленума Тюменского обкома партии, состоявшегося незадолго до ухода Муравленко из жизни. Тогда первый секретарь обкома Богомяков (в нем, по-моему, всегда сражались ученый и партийный работник, и на этом пленуме победила должность, а не знания) обрушился с резкой и несправедливой критикой в адрес руководства за слишком низкие, по мнению партийных властей, темпы добычи нефти. Фамилия начальника главка названа не была, однако всем было понятно, в чей огород летят камни и к кому относится хлесткое словечко “предельщик”. 
Надо сказать, что сам Муравленко всегда призывал “вперед и выше”, однако прекрасно понимал, что существуют объективные условия выхода на те или иные объемы добычи и отстаивал технологически обоснованные пределы роста. 
В таких случаях неизбежно появление образа врага, этим можно объяснить все неудачи и беды, постигшие в конце концов Западную Сибирь. И пожалуйста – “врагов” двое: министр Мальцев и секретарь обкома Богомяков, это они “загубили” все то, что так замечательно начиналось при Муравленко. Я знал и Мальцева, и Богомякова, оба они были не ангелы, на ногах у обоих были кандалы обязательств и обещаний. Эти крупные руководители не были вольны в своих поступках, и судить о них вне обстоятельств того времени просто некорректно, несправедливо и нечестно».
Точнее, наверное, не скажешь при оценке событий почти тридцатилетней давности. Во имя полной справедливости в оценках действий первого секретаря стоит не только учитывать выступление на уже упоминавшемся пленуме обкома, но и проанализировать, что в целом говорилось в течение ряда лет Г. П. Богомяковым о проблемах нефтяной промышленности в области, а также какие вопросы ставились в записках по этим вопросам в ЦК КПСС.
По расчетам академика А. Г. Аганбегяна, нефтяники за 1976–1980 годы обеспечили прирост национального дохода на 110 миллиардов рублей, что по курсу тех лет равнялось примерно 150 миллиардам долларов США. 10 июня 1978 года на промыслах Западной Сибири была добыта миллиардная тонна нефти, причем больше половины общего объема дал Самотлор (524 миллиона тонн). Этот рубеж в Западной Сибири был достигнут всего за 13 лет, тогда как в Татарии – за 25 лет, в Башкирии – за 48 лет, в Азербайджане – за 104 года. Всего через три с небольшим года, а именно 25 октября 1981 года, нефтяники области добыли второй миллиард тонн нефти, а в октябре 1984-го – третий миллиард тонн. Четвертый миллиард тонн нефти добыли в июле 1987 года.
Стиль взаимоотношений обкома партии и нефтяников раскрывают воспоминания секретаря обкома Е. Н. Алтунина, долгое время курировавшего вопросы развития нефтегазового комплекса: «Обком партии не вникал в каждый шаг хозяйственника... Обком своей главной целью считал обеспечение роста производства. В нефтяной промышленности я видел возможности такого роста, поэтому и требовал с руководителей нефтяного главка наращивать темпы. Не вижу никакой ошибки, что настоял тогда на выводе Самотлора на пик годовой добычи в 150 миллионов тонн нефти, а не 120 миллионов тонн, как предлагали отдельные товарищи. Мы растянули бы срок выработки месторождения, соответственно, увеличили бы и срок окупаемости вложенных государством средств. Это чистейшая экономика. В советское время считали каждый рубль».
Через двадцать с лишним лет компетентные эксперты дадут этому периоду следующую оценку: «Исторически сложилось так, что значительная часть советского периода в освоении нефтегазовых ресурсов Тюменской области совпала по времени с первым мировым энергетическим кризисом, разразившимся на Западе в начале 1970-х годов. Следствием кризиса стал резкий рост мировых цен на нефть и другие энергоносители, резко повысивший выгоды от экспорта нефти и газа из СССР. Практически с самого начала развитие нефтегазовой промышленности в Тюменской области не только приобрело нарастающую с каждым годом экспортную направленность, но и оказалось под воздействием глобальных энергетических и, как следствие, политических и экономических процессов. Продавая за рубеж нефть и газ, СССР получал не только большую экономическую выгоду, но и возможность воздействовать на мировые политические процессы».
Атмосферу, в которой принимались решения по увеличению поставок нефти на экспорт, более чем точно выразили те, кому довелось руководить нефтедобывающей промышленностью в 1970-е – начале 1980-х годов: «Эйфория “нежданно” разбогатевших людей охватила все этажи власти. Все проблемы рассматривались в первую очередь с позиции “сколько надо продать тюменской нефти, чтобы купить необходимое оборудование, продукты питания, зерно и т. д.”. Как будто других источников у великой державы вообще не существовало».
Нефть все больше становилась одним из главных аргументов в геополитических дискуссиях. Достаточно ознакомиться с одним из недавно рассекреченных документов – протоколом заседания политбюро ЦК КПСС от 23 мая 1984 года, чтобы представить, сколь большое значение придавалось нефти в диалоге с иностранными государствами.
В середине 1980-х на долю Тюменской области приходилась почти половина нефти, добываемой странами ОПЕК.
Между тем в нефтяной промышленности области груз годами скопившихся проблем стал давать свои негативные результаты. Как отмечал в своих воспоминаниях секретарь Тюменского обкома КПСС В. В. Китаев, «...первый тревожный “звонок” прозвучал еще в начале пятилетки, когда крупнейшее в стране объединение “Нижневартовскнефтегаз”, разрабатывающее жемчужину нефтяной Тюмени – Самотлор, – не выполнило годовой план.
Потом отставание стало нарастать лавинообразно, чуть ли не в геометрической прогрессии. В 1983 году уже вся область впервые оказалась в “минусе” на 3 миллиона тонн. Следующий год принес отставание на 9,4 миллиона, 1985-й – на 31 миллион тонн углеводородного сырья. 
Это был провал, если называть вещи своими именами. Провал, который сразу сказался на экономике страны. Дело в том, что цена Тюменского нефтяного процента очень высока. Ведь именно Тюмени отведено ведущее место в реализации энергетической программы СССР».
Для Г. П. Богомякова большой неожиданностью случившееся отставание не стало, поскольку неоднократно он ставил вопросы перед центральными органами о возможности подобного сценария в случае непринятия мер.
Анализ многолетних выступлений Богомякова, его переписки показывают, что он многократно ставил все вопросы, при своевременном решении которых центральными органами положение с нефтедобычей вряд ли бы скатилось до критического в начале 1980-х годов.
Несмотря на все меры обкома партии, сломать сложившуюся в течение ряда лет негативную тенденцию в нефтедобыче не удавалось. По причинам, отмеченным в докладе Богомякова в январе 1985 года на встрече с М. С. Горбачевым, добыча нефти продолжала снижаться.
Благодаря усилиям как центральных органов, так и местной власти, в 1986 году удалось увеличить добычу нефти до 389,6 миллиона тонн, в 1987-м – до 403,4, в 1988-м – до 408,6 миллиона тонн. После этого началось снижение добычи.
В дальнейшем созданное в Тюменской области крупнейшие в мире предприятие по добыче нефти – Главтюменнефтегаз – было бездарно потеряно, о чем имеется свидетельство в книге известного нефтяника А. В. Усольцева: «Через девять лет после кончины главка, в ноябре 1999-го, его бывший начальник В. И. Грайфер сказал в интервью корреспонденту газеты “Тюменская правда”: “Главтюменнефтегаз не прекратил своего существования – он был уничтожен. Уничтожен при прямом участии тогдашних руководителей Министерства нефтяной промышленности, которые и до этого видели в главке прежде всего соперника по влиянию на положение дел в отрасли, а не структуру, обеспечивающую эффективную работу одного из крупнейших в мире топливно-энергетических комплексов. Эти атаки долгое время удавалось отбивать. Под прикрытием мощных фигур, секретаря ЦК КПСС В. И. Долгих и первого секретаря Тюменского обкома партии Г. П. Богомякова. Не стало их во власти – и Главтюменнефтегаз просто добили. К сожалению, не на нашей стороне был тогда и Е. К. Лигачев”». 
В. И. Грайфер вспоминает: «Мы всем главком поддержали, когда Геннадия Павловича рекомендовали министром нефтяной промышленности. Если бы он стал министром нефтяной промышленности, то ее развитие шло бы по пути Газпрома. У нефтяников не нашлось личности, кто бы стал во главе отрасли».
В последние годы многие исследователи истории создания нефтяной промышленности в Западной Сибири стали акцентировать внимание на различных недостатках, неизбежных при реализации любого крупного проекта. Следует помнить, что с 1974 по 1990 год валютная выручка от продажи нефти составила 176 миллиардов долларов США. Главным же является то, что за двадцать лет – с 1967 по 1987 год – в глухой тайге, на болотах была создана нефтяная промышленность с мощностью добычи 409 миллионов тонн, равная по объему добычи нефтяной промышленности США.
 
Дела производственные
 
Свидетельством особого внимания первого секретаря обкома партии к развитию энергетики области является тот факт, что в феврале 1980 года Г. П. Богомяков баллотировался в депутаты Тюменского областного совета по 207-му избирательному округу – именно там находилось энергетическое сердце области: Сургутская ГРЭС.
1984–1985 годы были особенно напряженными в работе Тюменской энергетической системы, поскольку мощностей Сургутской ГРЭС-1, Тюменской и Тобольской ТЭЦ для бурно развивающихся нефтяной и газовой отраслей не хватало. Возможности передачи электроэнергии из Уральской энергии системы практически были исчерпаны. Единственно возможным решением проблемы был ввод в эксплуатацию первого энергоблока на Сургутской ГРЭС-2.
Научное прошлое, которому Богомяков был обязан системным мышлением, помогало ему находить нестандартные решения для дальнейшего комплексного развития Тюменской области, в том числе и более грамотного размещения объектов инфраструктуры. Одной из таких инициатив первого секретаря, как вспоминает бывший председатель облисполкома В. В. Никитин, стало создание в Тюмени межведомственной комиссии Госплана СССР: «Нельзя было не стыковать интересы всех ведомств». Именно тогда в Тюмени начальники ведущих главков были возведены в статус заместителей министров.
Г. П. Ласкин: «Вот так мы и жили, и трудились с утра до вечера, и он (Богомяков. – Прим. ред.) дома не сидел. Своим трудолюбием и отношением к делу он заражал всех нас, его авторитет был непререкаем. Скромность его – вопрос номер один для его жизни. Он никогда не пользовался никакими благами. За всеми его словами стоят дела, которые и по сей день работают на экономику России. Вот мое впечатление о нем, какой образ был, такой есть и остается».
 
Строительство
 
Бывший заведующий отделом строительства обкома КПСС, лауреат Ленинской премии В. Г. Жевтун считает, что «как строитель Богомяков поднаторел в контакте с Ю. П. Баталиным, особенно в тот период, когда зимой 1972 года они запускали в эксплуатацию месторождение Медвежье». Жевтун вспоминает, что «особенно Богомяков нацеливал нас на создание баз стройиндустрии. Даже порой приходилось удивляться, как он любой вопрос мог поставить широко. Он всегда советовался, единолично решения не принимал. Объем жилищного строительства в 1989 году достиг 3,5 миллиона квадратных метров. Добились одного квадратного метра на одного жителя в год – очень большое достижение!»
Все эти успехи доставались с огромным напряжением сил. Достаточно сказать, что до 1970-х годов в области не существовало предприятий, обеспечивавших нужды строителей.
Как рождались новые города, хорошо видно на примере Радужного. Он начинался, как и все северные города, с пионерной базы, с балков и вагончиков. Он мог бы повторить горький опыт Сургута, Мегиона, Нижневартовска, в которых ветхие, деревянно-фанерные «насыпушки» оказывались чуть ли не в центре города. Но все уже наелись неустроенностью и штурмовщиной. Поэтому решили строить поселок на новом месте, с чистого листа – без времянок. Нашу позицию одобрил первый секретарь Тюменского обкома КПСС Богомяков. Проектировщикам оставалось только согласиться. 
В десятой пятилетке имевшиеся недостатки в развитии инфраструктуры нефтяной промышленности потребовали экстренных мер по наращиванию мощностей строительных организаций. Значительное увеличение объемов строительства объектов жилья и соцкультбыта произошло после принятия Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 241 от 20 марта 1980 года «О неотложных мерах по усилению строительства в районах Западно-Сибирского нефтегазового комплекса».
Название постановления «О неотложных мерах...» подчеркивало значимость скорейшего возведения объектов жилья и соцкультбыта в тюменской тайге. Привлеченные в соответствии с этими постановлениями строители из Москвы и Ленинграда, Украины, Белоруссии, республик Прибалтики взяли обязательства построить в 1980–1983 годах в Западной Сибири 1 миллион квадратных метров жилья, объектов соцкультбыта.
Министр строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности В. Г. Чирсков, высоко оценивший помощь областей и республик в обустройстве Тюменской области, при этом отмечал: «Мы усиленными темпами создавали собственную промышленность в Западной Сибири. Решали и другие проблемы. Но вместе с тем мы с В. А. Динковым, Г. П. Богомяковым и В. С. Черномырдиным видели, что сделанного недостаточно. И неоднократно поднимали этот вопрос в ЦК КПСС и Совете Министров СССР. Речь шла о более широком привлечении в отрасль республиканских и областных организаций для строительства объектов социально-культурного и бытового назначения...»
Несмотря на помощь в застройке населенных пунктов области со стороны других регионов страны, положение в обеспеченности объектами жилья и соцкультбыта продолжало оставаться сложным. В марте 1984 года министр нефтяной промышленности констатировал: «Потребность у работников нефтяной промышленности Западной Сибири в жилье и объектах непроизводственного назначения остается очень высокая. Так, работники Главтюменнефтегаза обеспечены жильем на 53 %, детскими дошкольными учреждениями – на 46,7 %, больницами – на 55 %, поликлиниками – на 48 %, школами – на 52,4 %».
Как вспоминает В. И. Грайфер, «…была однажды комиссия из Москвы, показывали на севере новостройки, достижения, словом, акцент был сделан на положительном. После этого Геннадий Павлович меня покритиковал: почему балки не показываешь, почему не говоришь, что жители за 1,5 месяца записываются в кинотеатры, почему только гламурную сторону показываешь? Горбачеву уже показывали истинную сторону дела. Меры, которые тогда были приняты, готовил и я, и Геннадий Павлович. Именно тогда были подтянуты республики к быстродействию северных городов... Стали вводиться школы, бассейны, клубы, кинотеатры. Все радикальные изменения произошли при участии Геннадия Павловича. Приходилось только поражаться его настойчивости и непреклонности в достижении цели».
Насколько злободневными были вопросы обустройства новых городов в тайге, вспоминает Н. Г. Аникин: «Проблем было великое множество. В среднем Сургут ежегодно прирастал на 25–30 тысяч человек. А рождаемость в Сургуте тех лет была самой высокой по Союзу. (...) С развитием предприятий стройиндустрии проблемы несколько утратили свою остроту... И тем не менее стоит прямо сказать, что на первом месте оставались нефть, энергетика, стройиндустрия, транспорт газа. На их развитие выделялись средства, остальное – по остаточному принципу...»
Временами власти северных городов вынуждены были вступать в острую конфронтацию с представителями центральных ведомств, отстаивая комплексное развитие населенных пунктов. Заведующий отделом строительства тюменского обкома КПСС Г. М. Голощапов рассказывал, в каком гневе был министр нефтяной промышленности Мальцев, когда при посещении Сургута узнал, что нефтяники по просьбе городских властей (и с их помощью) построили плавательный бассейн. Голощапов, будучи в то время первым секретарем Сургутского горкома партии, приложил массу усилий, чтобы спасти от расправы хозяйственного руководителя, который повысил качество жизни в первую очередь самих нефтяников и членов их семей. В противостоянии с министром первый секретарь мог рассчитывать на поддержку только одного лица в области – первого секретаря обкома партии, и, как правило, такая помощь всегда оказывалась.
Зная массу подобных фактов, когда по инициативе местных органов власти и нередко фактически по-партизански возводились объекты культуры, здравоохранения, спортивные сооружения, как лицемерие воспринимаешь обвинение руководителей области в пренебрежении к проблемам развития социальной сферы. Почему так происходило – это тема отдельного исследования, но корни этих проблем лежат в противоречиях интересов ведомств и местных властей. А по большому счету – в неспособности плановых органов учесть все необходимые факторы развития Западно-Сибирского нефтегазового комплекса.
В начале освоения богатств на территории области было много споров – как вести работы, вахтовым методом или же строить стационарные поселки. По свидетельству Голощапова: «Когда строились Надым, Уренгой – мнения были разные. Даже в ЦК многие горячие головы предлагали обустраивать месторождения вахтой. А у нас не Сочи – у нас пурга, заносы! Геннадий Павлович до хрипоты в голосе доказывал необходимость строительства этих городов».
За 1971–1985 годы в нефтегазодобывающих районах Западной Сибири было введено в строй около 16 миллионов квадратных метров жилой площади. Построено школ более чем на 60 тысяч мест, детских дошкольных учреждений – на 50 тысяч мест.
 
Сельское хозяйство и продовольственная программа
 
Вопросы сельского хозяйства всегда были в поле зрения партийного лидера области. Руководители села находили в обкоме понимание по самым разным вопросам.
Будучи только что избранным на пост первого секретаря обкома, с первых дней своей деятельности Богомяков уделял самое заинтересованное внимание сельскому хозяйству области.
В 1979 году сложились очень неблагоприятные условия для сельского хозяйства Тюменской области. Несмотря на это область смогла увеличить производство зерна в полтора раза по сравнению с 1970 годом, овощей – почти в два раза, производство и продажу яиц – более чем в два раза.
Комплексный подход в обеспечении населения страны продуктами питания, который предполагала принятая в 1980 году Продовольственная программа, в Тюменской области обрел права гражданства значительно раньше.
Интересное суждение высказал бывший заместитель министра нефтяной промышленности, начальник Главтюменнефтегаза В. И. Грайфер: «Круг интересов у Геннадия Павловича был удивительно широк и в делах, и в доведении их до ума. Он прекрасно разбирался в сельском хозяйстве, я его считаю своим учителем и в этом направлении деятельности. Он возил меня двое суток по совхозам и колхозам, просвещал во всех деталях, были у нас и подшефные хозяйства. Мы тогда в главке имели около 150 сельхозпредприятий. Было несколько крупных хозяйств – “Нефтяник”, Бутузовский совхоз, это все было сделано по его инициативе. От него я получил требуемый терминологический в сельском хозяйстве запас, к примеру, вопрос: “Сколько у вас коров в запуске?” – меня в тупик не поставит. Подсобное хозяйство было огромным подспорьем для обеспечения продовольствием, это необходимо было для улучшения жизни людей – в главке трудилась огромная армия, 500 тысяч человек».

С высоты сегодняшнего дня как могу оценить наши достижения? Нефтегазовые дела у нас получились хорошо, чего бы там ни пели наши критики и оппоненты, которые никак не могли поверить, что рифма «Тюмень-деревень» давно уже не современна. Большое дело – большие проблемы. Большой лес – большие щепки. Заметные. Я не хочу оправдывать наши промахи, державные оплошности и местные недоработки, но, к сожалению, в реальной жизни идеально никогда не получается. Но по большому счету – получилось! Кстати, никто вот чего не заметил: любая индустриализация – она всегда за счет крестьянства. И в Советском Союзе, и в былой Британии, и в  той же Америке-матушке. Завод всегда обкрадывает деревню. Мы в семидесятые, в восьмидесятые годы в области ежегодно прибавляли работоспособного населения тысяч по сто человек, а то и более. За два десятка лет мы добавили в область два миллиона человек! Новую область! Два миллиона человек получили нефтяная Югра и газовый Ямал. Но проверьте: по переписи 1969 года в тюменской деревне числилось 729 тысяч человек. И по переписи 1989 года – тоже семьсот с лишним. Ехал, конечно, тюменский мужик осваивать Север: механизатор, тракторист, десятиклассник с аттестатом зрелости торопился, деревенский студент из «индуса». Но мы не обобрали, не обокрали людски тюменскую деревню. Мы поднимали здесь свою тюменскую целину, наращивали новую пашню, укрепляли животноводство, строили мощные свинокомплексы, по существу, создали новую могучую отрасль – сеть современных птицефабрик. На ялуторовских, тюменских, исетских, упоровских черноземах добивались хороших урожаев. Забыто – мы боролись не только за нефтяной ежесуточный миллион и пресловутый газовый миллиард, но и за два миллиона тонн урожая полноценного зерна. Два года подряд выходили на этот рубеж. У нас в селе рождаемость получалась самая высокая по России, сравниваемая с Узбекистаном и Туркменией. Мы практически решили проблему детских садов и яслей на селе. В приснопамятном 1913 году Тобольская губерния (в границах нынешней области) насчитывала 600 тысяч голов крупного рогатого скота. Крестьянская губерния – промышленности по существу не было. Я уходил – в области было под миллион голов крупного рогатого скота, если точно – 960 тысяч коров, быков. Полмиллиона свиней, лошади, овцы – все прирастало. Сколько сейчас?

Ю. Р. Клат, посвятивший всю жизнь сельскому хозяйству, поражается, как хорошо Богомяков разбирался в сельских вопросах: «Мог загнать в тупик любого аграрника, но мог помочь и выбраться, не унижая достоинства». В. В. Никитин, курировавший в правительстве СССР агропромышленный комплекс, вспоминает: «Когда я был в Исети первым секретарем райкома, он уже глубоко разбирался в сельском хозяйстве, и одной из его забот было развитие животноводства в области».
Руководитель одного из крупнейших подразделений Главтюменнефтегаза А. В. Усольцев впоследствии рассказывал: «Сегодня это может показаться забавным курьезом, но тогда не до смеха было: Геннадий Павлович Богомяков регулярно “порол” нас, генеральных директоров, за Продовольственную программу с не меньшей страстью, чем за недостаток метров проходки или тонн добычи. Да еще примеры из жизни приводил: я, говорит, у себя на дачном участке вот столько-то картошки выращиваю, сам-шесть или даже сам-восемь, а вы?.. В общем, такая головная боль у нас была – все эти подсобные хозяйства, но другого выхода не было: детские сады точно бы без молока сидели».
Г. П. Богомяков: «Пашня – это главное богатство. Пашня – это лучшее, что создали природа и люди. Когда-то закончатся и нефть, и газ, а пашня вечна. Она – наша кормилица» (Цит. по: Все осталось людям. Книга воспоминаний о Петре Петровиче Потапове).
Читая рассуждения Богомякова о пашне, невольно вспоминается мнение тюменского геолога А. В. Рылькова, знающего Геннадия Павловича с 1953 года, о том, что «хотя он и из семьи железнодорожников, корни у него глубоко крестьянские». Трудно с этим не согласиться, поскольку так коротко и так емко о пашне можно сказать только человек, любящий землю. По свидетельству бывшего первого секретаря Голышмановского райкома КПСС Н. И. Ренева, «Богомяков очень строго спрашивал за культуру полей – добивался, чтобы не было мусора, чтобы убирали постоянно разрастающиеся кустарники, осушали заболоченные места, но при этом и помогал. В помощь селянам с Севера организовывали технику, и благодаря такому вниманию руководителя области ежегодно вводили десятки тысяч гектаров пашни». Г. М. Голощапов в должности второго секретаря обкома КПСС, длительное время фактически являвшегося первым заместителем у Богомякова, говорит, что «Геннадий Павлович требовал любви к земле». Об этом уважении к земле-кормилице вспоминает и Ю. Р. Клат: «Знал цену земле, очень бережно к ней относился. Я видел, как он любовно обрабатывал грядки земли, как бы приглашая быть примером. В области тогда были освоены 400 тысяч гектаров сельхозугодий».
Высокая должность позволяла эту любовь к земле оживить у тысяч людей. Во многом именно по этой причине в 1980-е годы тысячи жителей области получили земельные участки без всякой волокиты, организованно, и сейчас для многих эти цветущие сады – единственные места отдыха в летнее время. Как вспоминает Г. М. Голощапов, только по Московскому тракту было отведено около 12 тысяч участков, причем без всякой бюрократической волокиты.

Фермер в Тюмени, думаете, когда появился? После ельцинской революции? Как бы не так! Мы и в социалистические времена не запрещали крестьянам обрабатывать земли, кто сколько хочет. Ни о каких ограниченных сотках в крестьянской деревне речи не шло. Помню татарскую семью. У него восемь ртов детей, мал мала меньше. Сажают гектар картошки. У себя в колхозе он свои 120 рублей честно получает. Но в сентябре сдает тысяч на шесть-семь рублей собственной картошки. К нему прямо на огород из заготконторы приезжают и забирают. Семь тысяч! Это же тогдашние супер-«Жигули». Фермерская картошечка – на Север, к нефтяникам, ребятишкам – одежонка, в гараж — собственные «Жигули». Мы с деревенскими частнособственническими инстинктами и сельскими единоличниками не боролись, ничего не запрещали, никого не проверяли, с рулеткой не ходили. Работай! Хочешь заработать – получай! Нормы и тогда существовали: одна коровка с приплодом, одна свинюшка с поросеночком. Мы на это свои партийные глаза закрывали, ну а если попадался бдительный Макар Нагульнов из московских ревизоров, аргумент у нас был неотразимый:
– Недоглядели, у нас, понимаешь, нефть-газ, проблемы. Недоглядели...
На Ямале для тундровиков-оленеводов существовала квота – семьдесят оленей на семью. Ну мало! Задание Ямалу было – непременно сдать пять тысяч тонн оленьего мяса. Под это дело надо было загубить 80–90 тысяч оленей. Я говорю Константину Ивановичу Миронову, он тогда Ямало-Ненецким окрисполкомом командовал:
Держите оленей столько, сколько тундра выдержит. Хоть по двести на семью.
— Так, Геннадий Павлович, норма же семьдесят.
Кто проверит, Константин Иванович? Какой московский энтузиаст найдется оленей в тундре считать? А эти ваши пять тысяч тонн мы за три месяца на любом свинокомплексе добавим. Хорошего мяса, не хуже вашей хваленой оленины. А вы сдавайте столько, сколько не в ущерб тундровому оленеводу.
Сейчас на Ямале уже и по двести держат, кому по силам.

Как руководители, так и специалисты сельского хозяйства отмечают, что именно при Богомякове были построены птицефабрики Пышминская, Боровская, Каскаринская, Карасульская, Шороховская. Многие промышленные предприятия Тюменской области были сориентированы на выпуск продукции для агропромышленного комплекса.
Большое внимание уделялось дорожному строительству на селе. Только в Голышмановском районе, где в 1974 году насчитывалось всего 28 километров дорог с асфальтовым покрытием, в 1990-м, по данным Н. И. Ренева, эта цифра возросла до 400 километров. 
Параллельно с дорожным строительством активно вводились объекты жилья и соцкультбыта для селян. В 1989 году в Голышмановском районе в очередь на жилье не было ни одного человека! Были перестроены все дома, введено в эксплуатацию 13 спортивных залов.
Г. П. Богомяков справедливо считал важнейшей составляющей народнохозяйственного комплекса любого региона производство сельскохозяйственной продукции и продовольствия. По прошествии многих лет после оставления должности руководителя области он отмечал: «Для многих районов нашей страны индустриализация сопровождалась обескровливанием сельскохозяйственного производства, утратой пашни и плодородных угодий. Тюменская область и в этом деле стала исключением. Площади пашни не уменьшались, а возросли, поднималась продуктивность угодий. Наша Сибирская земля производила существенные объемы зерна, картофеля, овощей, мяса, молока для обеспечения быстро растущих потребностей населения. Вырос вылов рыбы в водоемах области, чему способствовало широкое воспроизводство рыбных запасов. 
Характерно, что с середины 1960-х и до конца 1980-х годов, за четверть века бурной индустриализации, численность сельского населения не уменьшилась».
 

Вложения в человека
 
В 1970-е годы в Тюменской области происходил бурный рост городского населения, но при этом состояние самих городов далеко не всегда, несмотря на усилия местных властей, соответствовало необходимым требованиям. В 1970–1980-е годы в области ежегодно прибывало до 100 и более тысяч человек. Рождаемость превышала 20 человек на 1000. Чтобы не отставать в обеспечении такого прироста населения жизненно необходимыми благами, требовалось ежегодно сооружать до трех и более миллионов квадратных метров жилья, детских дошкольных учреждений на 20–25 тысяч мест, школ, учреждений здравоохранения, культуры, коммунально-бытового обслуживания населения на 25–30 тысяч мест.
Отдельной заботы требовало обеспечение региона промышленными и продовольственными товарами. В условиях постоянного роста населения области эта проблема становилась более актуальной, чем в любом другом регионе страны. 
Актуальная для всей страны проблема профилактики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний также оказалась в поле зрения первого секретаря обкома партии. 14 апреля 1983 года бюро Тюменского обкома КПСС приняло постановление «Об организации отдела кардиологии с клиникой Сибирского филиала ВКНЦ АМН СССР в г. Тюмени». О значимости принятого решения свидетельствует тот факт, что в Тюмень для изучения ситуации на месте прибыл академик Е. И. Чазов. Ему предлагалось несколько вариантов размещения нового лечебного учреждения, но в итоге предпочтение было отдано варианту Богомякова. По его инициативе у одного из подразделений Миннефтегазстроя было изъято строящееся для управленческого аппарата здание и передано под кардиологический центр. Уже в мае 1985 года главный врач страны разрезал красную ленточку на объекте. Событие стало выдающимся не только для области, но и для всей Западной Сибири. С момента принятия решения о создании кардиоцентра до запуска его в эксплуатацию прошло всего три года! Такие чудеса возможны только при наличии неукротимой силы воли и энергии первого руководителя области. К настоящему времени Тюменский кардиоцентр известен далеко за пределами области. Нынешние руководители кардиоцентра помнят роль Богомякова в появлении этого объекта в Тюмени, и не случайно в музее лечебного учреждения, на стенде «отцы-основатели», ему выражена благодарность. Как вспоминал академик Е. И. Чазов: «Решение о размещении в здании на улице Мельникайте кардиологического учреждения вызвало большое сопротивление у застройщиков». И только позиция Богомякова: “Это нужно для народа” – помогла преодолеть это сопротивление».
Крупными объектами здравоохранения, известными далеко за пределами области, являются построенные также в 1980-е годы санатории «Тараскуль» и «Сибирь».
Главной проблемой оставался дефицит благоустроенного жилья и объектов соцкультбыта. Как отмечалось на собрании аппарата обкома 28 апреля 1986 года: «В городах и поселках области за 1985 год переселено более 24 тысяч человек, использовано на эти цели около 15 % вновь введенного жилья. Темпы переселения недостаточны, на переселение граждан, проживающих в малопригодном жилье, понадобится около семи лет».
При всех усилиях обкома полностью потребности населения удовлетворить не удавалось, и о причинах такого положения достаточно откровенно в своей книге в 1987 году рассказал секретарь обкома партии В. В. Китаев: «...главные виновники – строительные министерства. Вот, скажем, как относится к жилищным проблемам Минтрансстрой и его объединение “Тюменьстройпуть”: “О результатах героического труда транспортных строителей говорить много не надо. Но сколько сил и энергии руководители министерства и объединения расходуют на то, чтобы отбиться от соцкультбыта! Эту бы энергию да в мирных целях использовать! Вот и на этот раз Минтрансстрою удалось добиться у Госплана, чтобы тот вдвое скостил и без того маленький объем строительства жилья, заложенный в постановлении о комплексном развитии нефтяной и газовой промышленности Западной Сибири. Но даже и этот урезанный план ухитряются не выполнять! Из плана девяти месяцев 1986 года 7,2 тысячи квадратных метров жилья они построили... 805 метров!
Люди десятилетиями живут во времянках, в ветхих “сборно-щелевых” домах. В объединении жилой фонд – 372 тысячи квадратов. Более половины – около 220 тысяч – почти аварийное жилье”». 
Следует заметить, что это написано уже после посещения в сентябре 1985 года Тюменской области М. С. Горбачевым, когда на собрании актива он возложил вину за отставание в обеспеченности населенных пунктов объектами соцкультбыта на местные власти. В данном случае наблюдается яркий пример социальной демагогии – публично возлагается вина за чужие грехи на местные власти, а в кулуарах прямым виновником продолжает оказываться попустительство в невыполнении планов сооружения объектов жилья, социального и культурно-бытового назначения.
Г. П. Богомяков в сложившейся ситуации предпочел не искать виновных на стороне, а возложил ответственность на себя, о чем и заявил на пленуме обкома в июле 1987 года: «Остаются живучими остаточный принцип выделения средств на социальное развитие, откладывание на второй план сооружения объектов, связанных с обеспечением людей, недостаточное внимание к здравоохранению, бытовому и культурному обслуживанию населения.
ЦК КПСС, заслушав недавно отчет обкома партии по вопросам социального развития коллективов нефтегазового комплекса, подверг бюро обкома партии и меня как первого секретаря за упущения в этом деле требовательной, справедливой критике. Меры по реализации указания ЦК мы вынесли в ближайшее время на обсуждение актива областной партийной организации.
Причины отставания в строительстве объектов гражданского назначения следует полностью отнести на политику центральных органов власти. Достаточно сказать, что в социальную инфраструктуру нефтегазового комплекса за двадцатилетний период было вложено 6 миллиардов рублей, что в среднем составляло 12-13 % от общей суммы капиталовложений, что было почти вдвое меньше, чем по РСФСР».
Несмотря на оценки современных критиков, к концу 1989 года – за 30 лет – жилой фонд вырос почти в 7 раз и превысил 43 миллиона квадратных метров общей площади. Число мест в детских дошкольных учреждениях увеличилось в 6 раз и составило 245 тысяч, в 2,5 раза больше стало мест в общеобразовательных школах, втрое – в больницах. Многократно возросло количество магазинов, предприятий общественного питания и т. д., кардинально обновилась материальная база всей социально-культурной сферы. Основной рост объемов по всем этим объектам начался с середины 1970-х годов.
В начале 1980-х годов демографы отмечают пик рождаемости и самую низкую смертность за двадцатилетнюю историю региона. Эти показатели являются косвенным подтверждением стратегически правильной политики регионального руководства, направленной на социальное развитие.
 
Депутат Верховного Совета СССР
 
Более двадцати лет Г. П. Богомяков являлся депутатом областного Совета депутатов трудящихся (позднее переименованный в Совет народных депутатов). Как правило, избирательные округа выбирал себе в сельской глубинке, куда большому начальству добраться бывает недосуг. Контакты с избирателями не только позволяли решить жизненно важные вопросы какой-то конкретной территории, но и давали возможность руководителю области оценить эффективность работы различных служб: почты, учреждений образования и здравоохранения, дорожных служб. Именно такого рода вопросы, во многом определяющие качество жизни населения, преобладали в наказах Богомякова как депутата областного совета.
Избрание Богомякова в состав планово-бюджетной комиссии Совета Союза в 1974 году дало ему возможность активно отстаивать интересы бурно развивающегося региона. В 1979-м Геннадий Павлович избирается в состав комиссии по промышленности Советского Союза. Изучение состава комиссии позволяет сделать вывод, что из всех ее представителей он являлся наиболее компетентным в вопросах электроэнергетики и топливно-энергетического комплекса.

Видимо сегодня не очень правильное понимание роли и места партийных органов, которые в ту эпоху работали. Мы тогда занимались больше экономикой, чем пропагандой. Экономикой, экономикой, экономикой. На севере — одно, на юге — другое, сельское хозяйство, строительство. Тюменская область в 1973 году была на большом взлете, мы шли к тому, чтобы в 75-м добывать 145 миллионов тонн нефти. По газу еще не было такого взлета, было освоено только одно Пунгинское месторождение. Но затем, когда в полную меру развернулись и Медвежье, и Уренгой, за десять лет прирост добычи газа у нас в области составил 400 миллиардов кубометров. По 40 миллиардов в год! Такого в мире никогда и нигде не было.
В традиционных сибирских отраслях это был период максимального поголовья оленей, оно превышало 500 с лишним тысяч, вылов рыбы ежегодно — свыше 300 тысяч центнеров. И т. д. и т. п. В год возводилось более двух миллионов квадратных метров жилых домов, свыше 20 тысяч мест в дошкольных учреждениях, 20 тысяч мест в школах, строились больницы, клубы. Это все – современное состояние области.

В это время роль энергетики в экономике страны значительно возрастает.
Энергетика не только становилась ключевым фактором развития экономики СССР, но и превратилась в важнейший инструмент геополитики. В середине 1970-х годов СССР вышел на первое место в мире по добыче нефти и не только полностью обеспечил внутренние потребности в нефтепродуктах и нефтетопливе, но и занял лидирующие позиции в мире по экспорту нефти. Это обеспечивало устойчивое развитие всей системы социализма, и особенно стран – членов СЭВ, в условиях энергетического кризиса, потрясшего капиталистический мир в 1970-е годы. 
23 ноября 1982 года Совет Союза постановил образовать постоянную комиссию по энергетике, в состав которой вошел и Богомяков. Члены комиссии по энергетике Верховного Совета СССР становились в ряд центральных фигур, во многом определяющих энергетической статус державы. 
Одним из самых крупных дел в энергетической комиссии для Богомякова стала разработка энергетической программы СССР. На пленуме центрального комитета КПСС в июне 1983 года отмечалось, что «энергетическая программа – крупнейший документ перспективного значения, своего рода ГОЭЛРО в современных условиях», реализация которой «потребует огромной работы партии, государства и всего народа».
Если вспомнить, что и сама комиссия по энергетике Верховного Совета СССР была создана в 1982 году, когда генсеком стал Андропов, и энергетическая программа разрабатывалась во время его пребывания у власти, то становится понятным, почему в ответ на предложение выдвинуть Богомякова на руководящую работу в Москву Юрий Владимирович ответил, что Богомяков должен пока оставаться в Тюмени, поскольку «там сейчас необходим сильный секретарь».
 

Перестройка с ускорением
 
По мнению Г. М. Голощапова, «Геннадий Павлович одним из первых почувствовал, что необходима перестройка». Последний начальник управления КГБ СССР по Тюменской области А. Д. Антипин, человек более чем компетентный, высказался так: «Считаю, что он один из тех немногих руководителей, который знал и сознавал, что идут изменения в обществе». Подтверждает это мнение и сам Богомяков: «С приходом Ю. В. Андропова в партии без громких слов началась перестройка... двумя руками проголосовал за перестройку, потому что на рубеже 1970–1980-х годов затормозилось развитие экономики». Справедливость мнения Богомякова в отношении Ю. В. Андропова подтверждает то, что именно по предложению Андропова в Верховном Совете СССР была создана комиссия по энергетике, где первый секретарь Тюменского обкома КПСС стал играть ведущую роль. Именно Богомякову удалось убедить Андропова в необходимости принятия целого комплекса мер для более грамотной разработки нефтяных и газовых месторождений Тюменской области и создания необходимой социальной структуры. Поскольку объявленная Горбачевым перестройка начиналась под лозунгом «ускорение социально-экономического развития», то Богомяков, как и многие в стране, возлагал на нее большие надежды.
Несмотря на усилия Г. П. Богомякова удержать ситуацию в области в рамках созидательного процесса, общая ситуация в стране способствовала усилению деструктивных тенденций. Один из самых компетентных людей по событиям с середины 1980-х годов, бывший первый секретарь Московского горкома КПСС, член политбюро ЦК КПСС Ю. В. Прокофьев, дал краткую и вместе с тем емкую характеристику этого периода в жизни страны: «Заявив “перестройку и ускорение”, мы ввязались в драку, не имея программы, и все пошло путем проб и ошибок. У народа были большие ожидания. Перестройку люди встретили с огромным энтузиазмом – поверили, что жить станет лучше. Активно хотели в ней участвовать. Но конкретные действия со стороны руководства партии не только не привели к повышению жизненного уровня, но и значительно его понизили. В 1989 году начался спад производства, а никакой цельной программы все еще не появилось! Было к тому времени издано двенадцать совместных постановлений ЦК и Совмина СССР по реорганизации экономики, но все они, подобно введению одновременно левостороннего и правостороннего движения в одном городе, привели к хаосу, неразберихе и сокращению объемов производства. Искусственно создавались постоянные дефициты.
Я глубоко убежден в непреднамеренности многих действий. Не обязательно было предложить главе правительства: “Вот мы тебе даем 100 тысяч долларов, и ты подорви экономику”. Ведь можно подставить советников, экономистов, которые “обоснуют необходимость и правильность” принятия какого-либо решения, которое потом пагубно скажется на стране. Таких решений было принято достаточно много».
Программа технического перевооружения Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, созданная по итогам поездки Горбачева в Тюменскую область, где предусматривалось 1117 заданий для 10 министерств, так и не была реализована. Следует признать, что кризис случился рукотворный, которого при компетентном руководстве в стране вполне можно было избежать. Сам Богомяков считал, что «неумным руководством все было разрушено». Как он позднее вспоминал: «С Горбачевым, который был мало знаком с основами экономики и много глупостей говорил, мы разошлись. Когда он искал, как выкрутиться (в 1989 году шла реформация правительства, соединилось Министерство нефтяной и газовой промышленности), и внезапно, даже не обсудив со мной вопроса, предложил мне возглавить вновь создаваемое министерство, я отказался не потому, что побоялся ответственности. Сказал Горбачеву: “Я очень люблю эти отрасли, даже считаю себя участником их создания, поэтому не пойду их гробокопателем”. “А что ты хочешь?” – спросил он меня. “А ничего!” – ответил я». Понять отказ Богомякова занять должность министра можно, если учесть, что сам премьер в сложившейся обстановке практически ни на что уже не влиял.
По прошествии времени все больше события конца 1980-х годов напоминают практиковавшиеся в годы культурной революции в Китае методы устранения руководящих кадров. Один из лозунгов китайской культурной революции звучал как «огонь по штабам». В обществе через средства массовой информации активно создавалась мнение, что партийный аппарат – главный виновник нехватки колбасы, мяса, моющих средств и прочих необходимых товаров, а также душитель демократии. В печати активно обсуждалась тема невиданных привилегий номенклатуры. В Тюмени, Сургуте, Нижневартовске, Новом Уренгое, Надыме появились организации так называемого народного фронта, провозгласившие главной целью проведение реформ в стране в интересах народа.
По воспоминаниям бывшего первого секретаря Московского горкома КПСС Ю. А. Прокофьева: «После выборов в Верховный Совет народных депутатов СССР, когда партия фактически потерпела поражение, передавала “Правде” по их итогам. Там была примерно такая фраза: “...народ не избрал депутатами большое количество партийных руководителей, потому что они догматики, консерваторы” и т. п. Достаточно резкая формулировка.
Но было-то совершенно иначе! Когда готовили выборы, орготдел и отдел пропаганды и агитации ЦК запрещали партийным органам вмешиваться в подготовку выборов, мотивируя тем, что “у нас одна партия и наш народ сознательный”.

Вы знаете, я двумя руками проголосовал в 1985 году за перестройку. Потому на рубеже 70–80-х годов (я многие годы работал в Верховном Совете страны, членом Центрального комитета партии) действительно затормози лось развитие экономики. А раз затормозилось развитие экономики, стали страдать социальные вопросы, нужно ускоренное социально-экономическое развитие. Перестройка провозглашалась именно под девизом ускорения социально-экономического развития. Я за это голосовал. Не только я, голосовали все. Но затем неумным руководством этим делом было разрушено все.
 
В итоге силы, которые выступали с антисоветских, антикоммунистических позиций, открыто вели активную пропаганду и агитацию по партийным органам. Вести агитацию за своих кандидатов было практически запрещено».
Между тем в области активно распространялись подрывающие авторитет первого секретаря слухи, главным содержанием которых было его поражение на выборах в депутаты и решения о строительстве в области нефтехимических предприятий, несущих ущерб экологии. Как вспоминает А. Д. Антипин, в 1989 году произошел неприятный инцидент. Богомякова выдвигали депутатом на партийную конференцию в первичной партийной организации Главтюменгеологии. Но там случилось ЧП: в ходе тайного голосования первого секретаря обкома партии не избрали делегатом! Центральный район КПСС (поскольку Богомяков состоял на учете в центральном районе города Тюмени) решил провести эти выборы в первичной партийной организации управления Комитета государственной безопасности. Атмосфера протестных настроений того периода и здесь сыграла свою роль – первого секретаря не избрали и в этой парторганизации. Пока Антипин размышлял, как доложить, Богомяков опередил его: «я знаю», и после этих двух слов поинтересовался, начал ли тот заготавливать веники для бани.
В октябре 1989 года Пленум обкома КПСС единогласно подтвердил свое доверие первому секретарю обкома. Однако в начале 1990-го заведующий идеологическим отделом обкома обратился к его членам с письмом о том, что «народ отвернулся» от руководителя областной партийной организации. В письме он, в частности, обвинил первого секретаря в том, что его политику характеризуют как «политиканство, диктат, грубость и хамство, личное угодничество и страх». Принципиальность завотделом обкома удивительным образом совпала с отъездом первого секретаря на отдых в подмосковный санаторий.
Один из очевидцев тех событий утверждал, что кампания против Г. П. Богомякова – это результат отношения секретаря ЦК КПСС Е. К. Лигачева, бывшего первого секретаря Томского обкома КПСС. В пользу этого говорит и мнение Г. В. Петелина: «Отношения с Москвой были очень своеобразные. Геннадий Павлович говорил с Москвой без учета конъюнктуры, никогда не заискивал, из-за этого многие цековские его боялись и не любили. Принципиально вел себя с министрами, ведь все стремились сэкономить, обойтись времянками и бараками. К людям бережно относился, но руководителям не давал отрываться от земли». 
О настороженном отношении к Богомякову некоторых работников ЦК говорил и Г. М. Голощапов: «Геннадий Павлович был очень строг, требовал честности. Испугались его выдвижения, поскольку многие бы на Старой площади лишились спокойной жизни» (на Старой площади находился ЦК КПСС. – Прим. авт.).
Состоявшийся 19 января 1990 года Пленум обкома КПСС еще раз показал, что областью руководил сильный лидер, чье поведение даже в кризисной, проигрышной для него ситуации не может не вызывать уважения. Атеист Богомяков в сложившейся ситуации проявил христианское смирение, не стал никого обвинять, разоблачать какие-либо для него совершенно очевидные интриги. По-настоящему народная закваска помогла найти ему и нужный тон, и нужные слова.
Больших дискуссий заявление Богомякова об отставке не вызвало, решение об удовлетворении его просьбы было принято большинством в количестве 105 голосов.
Когда человека отправляют на пенсию, обычно звучат слова признательности за добросовестный труд. Вся процедура проходит празднично, чтобы как-то сгладить человеку сам факт перехода в новое качество. То, что Г. П. Богомякову никто не выразил даже слова благодарности за годы беззаветного служения как стране, так и Тюменской области, очевидно, довлело над многими участниками пленума, и некоторые выступавшие по другим вопросам постарались воздать должное несомненным заслугам Богомякова. Выступающие не только стремились оказывать Геннадию Павловичу моральную поддержку, но и дать анализ причин происходящего.
Местная печать, за исключением молодежной газеты, фактически воздержалась от комментариев. То, что высказал в обвинении Богомякову в своей статье журналист молодежной газеты, делегат областной комсомольской конференции, расценивая отставку первого секретаря как победу демократических сил, в нынешнее прагматическое время можно считать комплиментом: «Он всегда был министром. Геологии. Строительства. Нефти. Газа. Министром всего, что нашло место в Тюменской области. Но партийной работы, в ее современном понимании, он не знал. Не мог знать потому, что, повторюсь, занимался нефтью, газом, строительством, геологией, снабжением...» 
Богомяков повел себя достойно. Он не стал цепляться ни за какие спасательные круги – отошел от всех дел, купил скромный домик в деревне, год вообще прожил там безвыездно, потом стал появляться на людях, иногда давал интервью журналистам, которым доверял. Ему было трудно, однако он не оправдывал себя и никого не обвинял – просто пытался разобраться в произошедшем и многое прояснил в тяжелой ситуации, которая сложилась в нефтяной Западной Сибири к концу 1980-х годов. И даже находил подтверждение своим тогдашним размышлениям человека, внезапно оказавшегося не у дел.
Оценивая значение формировавшегося в Западной Сибири нефтегазодобывающего района, французская газета «Монд» в 1971 году писала: «Сибирь трижды спасала Россию. Первый раз в 1921 году, когда лежавшая в руинах Россия умирала от голода. Сибирский хлеб позволил ей встать на ноги. Второй – в 1941 году, когда фашистские полчища были у стен Кремля. Сибирские дивизии стояли под Москвой насмерть и не пропустили врага. И вот в третий раз, когда весь мир задыхается в тисках энергетического кризиса, России стоило приоткрыть дверь к нефтяным богатствам Западной Сибири, чтобы вздохнуть полной грудью». 
 
За три пятилетки под руководством Геннадия Павловича Богомякова достигнуты невиданные, до сих пор ощутимые и значительные практические результаты. Население Тюменской области выросло на 800 тысяч человек – в 1,6 раза, жилой фонд увеличился почти в 3 раза, объем промышленного производства – в 9 раз. Но самым главным достижением является создание огромного потенциала добычи и переработки природных ресурсов и формирование крупнейших квалифицированных коллективов профессионалов с большой буквы.

Родился 30 июня 1930 года, с. Тайга Кемеровской области. В 1952 окончил Томский политехнический институт.
Кандидат геолого-минералогических наук (1960).
В 1958—1960 гг. — ученый секретарь Сибирского НИИ геологии, геофизики и минерального сырья (г. Новосибирск);
в 1960—1964 гг. — директор Тюменского филиала СНИИГГМ;
в 1964—1967 гг. — заместитель директора по научной работе Западно-Сибирского НИИ геологии;
в 1967—1969 гг. — заведующий отделом нефтяной и газовой промышленности Тюменского обкома КПСС;
в 1969 г. — первый секретарь Тюменского ГК КПСС;
в 1969—1973 гг. — второй секретарь Тюменского обкома КПСС;
в 1973—1990 гг. — первый секретарь Тюменского обкома КПСС;
Впоследствии был председателем совета директоров «Тюменьэнергобанка», советником генерального директора ОАО «Запсибгазпром».
Член Коммунистической партии Советского Союза с 1959 года. 
Один из создателей нефтегазового комплекса в Западной Сибири.

Почетный нефтяник СССР (1982), почетный работник газовой промышленности СССР (1990), почетный работник топливно-энергетического комплекса РФ (2000), почетный работник промышленности Тюменской области (2005), отличник разведки недр СССР (1980). Лауреат Ленинской премии (1970). Награжден орденами Ленина (1980), Октябрьской Революции (1973), Трудового Красного Знамени (1966, 1971), медалями. Почётный гражданин Ямало-Ненецкого АО, Ханты-Мансийского АО и Тюменской области.