Владимир ГЛЕБОВ

Мнение о: Богомякове Геннадии Павловиче

Помощь обкома партии прослеживалась во всех наших делах. В то время я работал буровым мастером в Нижневартовске, на Самотлоре, в комсомольско-молодежной бригаде. А лично с Геннадием Павловичем мы познакомились на встрече в Тюмени, когда приезжал первый секретарь ЦК комсомола Пастухов Борис Николаевич, и я, будучи членом бюро ЦК, попал в эту делегацию, которая сопровождала Пастухова по Тюменской области. Потом оказался в Тюмени, где нас пригласили на встречу с Богомяковым в обком партии.
Состоялся открытый и доверительный разговор, обмен мнениями и впечатлениями о поездке, а затем нас всех пригласили на ужин. Для меня это было значимым и запоминающимся событием, ведь я впервые был в такой компании. Впечатление сложилось следующее: человек общительный, грамотный, веселый. Характер у Геннадия Павловича такой, что с ним очень легко было разговаривать, несмотря на его регалии и должность. Простой и нормальный человек. Впервые на таком партийном уровне мне пришлось встречаться именно здесь. Мне показалось, что он очень легкий в общении, эта легкость располагала к разговору. Скованность, которая поначалу была на этой встрече, куда-то прошла, я даже выступил на этом ужине. Говорил какие-то слова, касающиеся и нашей работы на месторождении, и вообще молодежной жизни. Эта встреча произошла, когда Геннадий Павлович был уже секретарем обкома партии.
Конечно, я не ожидал, что так все получится. Члены ЦК комсомола были все примерно одного возраста – руководство чуть постарше, а ребята, члены ЦК, с которыми мне приходилось общаться, – мы одного возраста были. И для меня было новостью, что человек, находясь на такой должности, с таким жизненным опытом, в то же время так прост в общении. Быстро прошли скованность и нерешительность, и я, участвуя в разговоре, почувствовал себя спокойнее и увереннее. 
В дальнейшем мы еще два раза пересекались в поездах по Ханты-Мансийскому автономному округу.
Позже я узнал, насколько это всесторонне развитый человек: и поет, и рассказчик замечательный. Он обладал феноменальной памятью, помнил прошедшие события, различные мероприятия, даты и место их проведения. И все это порой с мельчайшими подробностями. Общаясь с ним, получал одно удовольствие. У него была такая традиция: в поездке всегда с собой домашнее соленое сало, помидорчики, соленые домашние огурцы. Он был приземленный человек, не гнушался простой еды, и всегда с собой имел такой вот «набор», угощая им всех присутствующих. Общались как-то с земляком из Нижневартовска, стали о картошке беседовать. А он и говорит: «Слушай, у меня хороший сорт картошки есть, урожайный, я тебе его дам. А ты мне своей, на разведение. Я дам тебе Богомякова картошку, сам у него как-то брал…» Так у меня оказалась картошка, которую разводил сам Геннадий Павлович.
Когда я приехал на работу из Нижневартовска в Тюмень, у меня здесь был товарищ в обкоме партии, мы с ним в Нижневартовске начинали. И мы при встречах не раз оценивали те судьбоносные решения, которые касались разработки месторождений варварским способом. Тогда обком требовал любой ценой достигать поставленных целей, хотя мы, как специалисты, и понимали, что нельзя такими темпами разрабатывать месторождения в области. Ставились задачи, а мы и эти цифры опережали: если было сказано дать 250 тонн, мы давали 300, а то и выше… Но так, наверное, требовали вышестоящие товарищи. Так что и Геннадий Павлович также был подчиненным человеком, тоже выполнял какие-то решения партийных органов…