РЫБАЛКА НА ИЧКАКУЛЕ

– Виталий Петрович, когда и где вы родились? Расскажите о своей семье.
– Я появился на свет 20 ноября 1932 года в деревне Шестовая Вагайского района. Мой отец, Пётр Фёдорович, председательствовал в совхозе, а до этого был кузнецом. Кузнечным ремеслом занимались несколько поколений мужчин нашей семьи, отсюда, надо полагать, происхождение фамилии. Мама, Варвара Спиридоновна, работала в колхозе и занималась домашним хозяйством. Кроме меня, в семье росло ещё три сына – Александр, Анатолий, Николай, а также дочь Анисия.
– Каким было ваше детство?
– Тяжёлым. Как и у всех детей войны. Нам, ребятишкам, приходилось трудиться наравне со взрослыми. Растили хлеб, который отправляли на фронт. Себе ничего не оставляли. Тракторов не было. Помню, как пахали на коровах, жали серпами. Чувство голода сопровождало нас постоянно. Собирали на полях мёрзлую картошку и пекли из неё лепёшки.

Я был самым младшим в семье. Но это только по возрасту. Отец тогда уже болел, мама была в годах. Брат бил фашистов на фронте. Поэтому смолоду пришлось учиться добывать пропитание себе и своим близким.


Летом и осенью собирал в лесу ягоды и грибы, ходил вместе с другими деревенскими ребятишками за кедровыми орехами. Чтобы унести как можно больше, придумал лущить их прямо под огромными сибирскими кедрами. Потом часть продавали в Тобольске на базаре. За дары леса платили хорошие деньги. Когда отец купил мне ружьё, я пристрастился к охоте. Стрелял уток. А ещё ловил рыбу.

Особенно запомнилось, как в тринадцатилетнем возрасте впервые пошёл с одним знакомым на озеро Ичкакуль, которое было за 20 километров от дома, на охоту и рыбалку. Из-за удалённости от человеческого жилья, карасей в водоёме было видимо-невидимо, также водились щуки.

Добирались целые сутки по тайге. Но это того стоило. Закинули сеть, и она мгновенно наполнилась вкуснейшим жёлтым карасём. Однако возникла новая дилемма, как весь этот богатый улов назад унести? И тогда я придумал сушить рыбу на солнце. Три-четыре дня - и готово. Набрал целый мешок.

В обратный путь отправился один, потому что знакомый остался ещё рыбачить. Шёл по старым следам, которые ещё просматривались в траве и болотных мхах. Было страшно. Того и гляди выскочит дикий зверь. А тут ещё и темнеть стало – не ровен час, заблудишься. Но бог уберёг.

Вышел к первой на пути деревне Михеевка, состоявшей из трёх домов да мельницы. Переночевал там, отдохнул. На следующий день добрался до дома. Наварили мы ухи, позвали соседей. В этом путешествии в Ичкакуль, на таёжных стёжках-дорожках и осталось моё детство. В деревне все стали смотреть на меня с уважением и относиться как ко взрослому.

Моя голодная деревенская жизнь и служба в морфлоте дали ту закалку, которая позволила многое сделать, заставляла стремиться к чему-то. Вообще, в семье нашей все вышли в люди. Брат-погодка, Николай Петрович Кузнецов, окончил Омский автодорожный институт, работал начальником крупного автохозяйства. Я каждый год ездил к нему в гости.

Брат, Анатолий Петрович Кузнецов, работал механиком по дорожной технике в Тюмени. К сожалению, Николай и Анатолий рано ушли из жизни. А вот четвёртому брату, Александру Петровичу Пальянову, исполнилось 94 года. Он прошёл всю войну, был ранен, имеет в числе других наград Орден Красной Звезды. Его трудовой стаж составляет 70 лет. И до сих пор Саша бодр духом, активен. Состоит в Вагайском землячестве. Ни один праздник этой городской общественной организации не обходится без аккомпанемента его баяна.

– А вы помните День Победы в Великой Отечественной войне? Как его встречали на Вагайской земле?
– Конечно, помню! Как его забыть? Ведь нет в России ни одной семьи, которой бы война не коснулась, не обожгла болью утрат. У меня на фронте погибли сродные братья. В 1945 году я был тринадцатилетним мальчишкой, но не смог не заметить, как в одночасье просветлели лица у односельчан. Пусть многие встречали праздник со слезами, но всё же это был великий день и великий праздник!

– Часто ли удается бывать на малой родине? Насколько для вас это важно?
– Наша семья перебралась в Тюмень, когда мне было 13 лет. С тех пор долго не бывал на малой родине. Не знал там никого. Всё манило съездить, но ведь связи были прерваны.


Когда же практически через сорок лет переступил границы Вагайского района, первое что сделал – поклонился родной земле, извинился за своё долгое отсутствие. С тех пор раза три в год бываю здесь. На рыбалку езжу, на охоту, отдыхаю там душой, черпаю силы, молодею.
За эти годы познакомился с местными. Нашёл дальних родственников. Как-то на торжественном собрании в администрации района со мной заговорил мужчина в возрасте: «А я ведь твой сродный дядя. Специально пришёл на тебя посмотреть, поговорить». Пригласил его в Тюмень. Фабрику показал, обувь для него мои специалисты пошили.Помогает утолять тоску по родной земле и Вагайское землячество в Тюмени. Являюсь членом совета этой общественной организации. Выделил им кабинет, телефон, деньги даю на проведение праздников, встреч.

ФЛОТСКИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ

– Как складывалась ваша дальнейшая жизнь, армейская служба?
– Нашей семье повезло. Отец вернулся с «трудового фронта», а старший брат Александр, получив ранение, пришёл живым с Великой Отечественной войны. Это позволило нам, младшим, получить хорошее образование, состояться профессионально. После школы окончил Тюменский машиностроительный техникум. Был распределён на завод дорожных машин в Ярославскую область, в город Рыбинск (тогда Щербаков).

Работал мастером литейного цеха, потом перевели в основной. Через восемь месяцев стал его начальником, в подчинении тогда находилось около ста человек. После пяти месяцев в новой должности призвали в армию. Директор завода предлагал бронь, но я наотрез отказался. Хотел служить со своими ровесниками.

Сначала был в учебке в Пинске, где готовили электромехаников. Тогда ещё не знал, что в итоге попаду в Военно-морской флот. Но, благодаря хорошему образованию, попал в Кронштадт. Там целый год изучал дизель-генераторы, в том числе иностранного производства. Они были огромные, по три-четыре метра высотой, мощные и очень сложные. После окончания учёбы командование предложило продолжить образование в высшем военно-морском училище в Ленинграде и стать кадровым военным.

Я успешно сдал вступительные экзамены. Но пока находился в расположении училища, пригляделся поближе к жизни военных и понял – не моё это. Ну не смогу я всю жизнь мотаться по свету, жертвуя интересами своей семьи и близких. А на гражданке были неплохие перспективы. Имел востребованную специальность. Да и на заводе в Щербакове меня ждали. В итоге пошёл к начальнику училища, капитану первого ранга, и попросил направить на срочную службу.

Долг Родине отдавал на архипелаге Новая Земля. Особенно запомнилось, как мы туда добирались. Из Мурманска наш дивизион «Большие охотники», состоявший из пяти кораблей, сопровождал ледокол «Ленин». Это было первое в мире надводное судно с ядерной силовой установкой. Оно было построено в СССР специально для обслуживания Северного морского пути. Через льды Баренцева моря шли трое суток.
На вечной мерзлоте обслуживали дизель-генераторы, тем самым обеспечивая электроэнергией весь военный порт, на особом режиме подавали её радиостанции, радисты которой держали связь с Главным штабом Военно-морского флота. В ста километрах от нас находился полигон, где испытывали атомные бомбы. Порой до нас доносились взрывы. Поэтому работа матросов была не только ответственной, но и опасной.

Три с половиной года я прослужил на Новой Земле. Когда вся необходимая инфраструктура там была налажена, дивизион покинул архипелаг. Меня перебросили в Подмосковье, обслуживать дизель-генераторы в бункерах под землей. Там и закончился мой пятилетний срок службы. На гражданку ушёл в чине старшины первой статьи.

Служба в морском флоте – самый высший жизненный и профессиональный университет. Знания, полученные в то время, опыт обслуживания очень сложной техники не раз меня выручали. Без флота я бы не стал тем, кем сегодня являюсь. Благодарен судьбе за возможность называть себя моряком.

– В течение жизни вы поддерживали связь с бывшими сослуживцами?
– Ну а как же! Поначалу плотно общались, даже в гости ребята наведывались. А в прошлом году ко мне приезжал из Москвы капитан первого ранга, чтобы вручить медаль «80 лет северному флоту». Это внимание очень радует.

ВОТ КАК РАБОТАЛИ!

– Почему после армии вы поехали в Тюмень, а не Рыбинск? Как складывалась ваша судьба после армии?
– В 1957 году, сразу после армии, я приехал повидаться с родными. Мама в ту пору уже очень сильно болела. Решил остаться дома. На завод в Щербакове сообщил: если найду работу – не вернусь. Увидел объявление, что на обувную фабрику требуется главный механик. Пошёл. Первое впечатление – так себе. Один цех. Человек семьдесят работали. Шили на заказ для населения босоножки, сапоги. Развитие предприятия шло ни шатко ни валко.

С 1960 по 1963 годы был главным инженером, в 1963 году стал директором этой фабрики, а с 1975 года генеральным директором обувного производственного объединения «Восход». До сих пор в этой должности. Общий мой стаж на предприятии - без года 60 лет!

– С чего начали работу в качестве руководителя?
– В ту пору как раз началось освоение северных богатств Тюменской области. Министерство выделяло деньги на обновление производств. Я, во-первых, всё старое переломал. Стал строить пусть небольшие, но хорошие новые цеха. В итоге мы построили 6 тысяч квадратных метров производственных площадей (изначально вся фабрика помещалась на тысяче квадратных метрах), потом выросли до 7 тысяч квадратных метров. Закупили новое оборудование. И уже с 60-х годов начали производить специализированную обувь для геологов, нефтяников, газовиков, строителей Севера.

Я очень много строил хозяйственным способом (за счёт собственных средств). Одним из первых объектов стал меховой завод в Ишиме. Также возвёл новые производственные корпуса фабрики.

С директором тюменской сетевязальной фабрики Леонидом Фёдоровичем Щербанёвым, с которым нас связывали крепкие деловые и дружеские отношения, построили свинокомплекс на тысячу голов, общежитие для работников. У нас был собственный тепличный комплекс, где выращивали огурцы, томаты и даже розы. В эти же годы фабрика построила для совхоза в Бухтале два корпуса коровника на 160 голов.
Много сил и средств было вложено в звероферму близ Верхней Тавды Свердловской области. Несмотря на славу богатого пушниной края, её всегда не хватало. Мы выращивали песца, норку, серебристую лисицу. По 3 тысячи зверьков забивали в год! Для нужд работников хозяйства фабрика построила 5 деревянных 2-х квартирных домов, общежитие, столовую, защебенила 19 километров дороги (там ведь кругом болото).

Но особая гордость – 12 многоэтажных домов и типовой детский сад для сотрудников и жителей города. На фабрике работал отдел капитального строительства, который состоял из 55 человек. От фундамента до крыши, за исключением электрики (ей занимался филиал предприятия «Уралэлектромонтаж»), всё делали сами. Я свой рабочий день в ту пору начинал с объезда строительных площадок, и только потом попадал на фабрику.

Первый блочный дом на 100 квартир построили за полтора года, хотя со строительными материалами в ту пору было сложно. Выручало качество и востребованность нашей продукции. Помню, как свердловский завод ЖБИ имени Ленинского комсомола за вагон унтов и сапог в течение трёх месяцев поставил нам весь необходимый для строительства данного дома железобетон.

У меня были очень хорошие отношения с представителями Миннефтегазстроя. Игорь Александрович Шаповалов предоставил два башенных крана, два новых автокрана, самосвалы. Всего было 25 единиц автотехники.

– Вы практически одновременно получили орден Трудового Красного Знамени и орден Ленина. За что?
– Первый за строительство жилья, второй за производственные успехи. В коллективе фабрики 300 человек не имели жилья, да ещё те, кому необходимо было увеличение жилплощади. К 2000 году мы полностью закрыли очередь. Но работал я, конечно, не за ордена. Важнее было обеспечить людям комфортные условия жизни и работы, поставить покорителям тюменского Севера тёплую обувь.РАЗГОВОР С ГЕНСЕКОМ

– Расскажите о своем легендарном общении с генсеком Горбачёвым.
– Я присутствовал на совещании с тюменским активом, которое Михаил Сергеевич проводил в городе после поездки на север области. Он меня поднял и говорит: «Необходимо увеличить выпуск вашей продукции для нужд Миннефтегазстроя на 30–40 процентов». А с мехом в стране тогда была напряжённая ситуация. Я рассказал об этой проблеме. Генсек тут же набрал Н.Н. Тарасова, министра лёгкой промышленности СССР и спрашивает: «Ты знаешь фабрику «Восход»?». Тарасов отвечает: «Да. Всё собираюсь её посетить, да никак не могу доехать» – «Ну, так больше не оттягивай!».

Итогом моего разговора с генсеком стало то, что в Тюмень прислали мех со всех профильных предприятий страны. А это 6 миллионов дециметров. И мы смогли закрыть потребности покорителей Тюменского нефтегазового Севера.

Работать стали в три смены. От фабрики то и дело отъезжали грузовики с контейнерами пяти- и десятитонниками. На один только Ямбург на зиму отгружали по три тысячи пар обуви. На фабрике работало более 800 человек, а с филиалом в Ишиме – более тысячи. Одних модельеров-конструкторов по обуви было 17 человек. Когда я проводил совещание, мой просторный кабинет под завязку набивался народом.

– Гордость фабрики и тюменский бренд – кисы. Расскажите, как начали их выпускать?
– Если ты не будешь внедрять новшества в производство – останешься не у дел. В 2010 году в поисках новых идей я отправился в путешествие по России и зарубежью. Изучил обувной рынок. И понял – никто не шьёт кисы в производственных масштабах. А ведь это самая лучшая обувь для морозов. Олений мех густой и длинный, внутренний ворс имеет полую структуру, его сердцевина наполнена воздухом, что обеспечивает внутренний вакуум. Под ворсом – густой пух. Такое сочетание создаёт меховой покров, не пропускающий холод и ветер. Достигается эффект «термоса», сохраняющего тепло даже в самые суровые морозы.


По приезде отправился на Ямал к губернатору Ю.В. Неёлову. Рассказал, что хочу перейти на новый вид продукции. В ЯНАО тогда кисы шили кустарным способом, порой используя не самые хорошие материалы. В обмен на содействие с национальными общинами, выращивающими оленей, я пообещал подтянуть уровень местных мастеров. Юрий Васильевич созвонился с оленеводами. В итоге мы получили 8 тысяч шкурок камуса (мех с голени оленьих лап) – самого лучшего материала для пошива кисов. Этого нам хватило, чтобы отточить технологию и начать выпуск качественной продукции.

ЛУЧШАЯ ДЕВУШКА НА ЗЕМЛЕ

– При глобальной занятости, на семью наверняка не оставалось времени. Как удалось вырастить таких замечательных, по-хорошему успешных детей? Ведь это требует не меньших сил, чем стройка и производство кисов?
– Мне очень повезло, что я встретил лучшую девушку на земле, и она стала моей супругой. На протяжении 59 лет нашего брака Нина Александровна – мой надежный помощник и опора. На её хрупкие плечи легли многие бытовые заботы, ну и практически полностью воспитание детей.

 – В чём секрет вашей удивительной молодости?
– Мой рецепт от возрастной хандры – любовь к делу. Я не мыслю свою жизнь без работы. Считаю, пока ты в строю и нужен людям - всё будет хорошо. Ну и генетическую предрасположенность нельзя списывать со счетов. У нас в семье много долгожителей. Абсолютный рекорд побили мамины сестры: Мария Спиридоновна прожила 105 лет, Анна Спиридоновна – 102, Лидия Спиридоновна – 98. У папы тоже прожили все более 80 лет.

– Как вы пришли к вере?
– Я принял православие в сознательном возрасте, лет десять назад. Правда, в храме пока бываю не так часто. Но на большие праздники, а иногда и в будни, захожу. Супруга посещает церковь гораздо чаще. Как и у большинства, дорога к Богу началась, когда было тяжело морально и физически. Обратившись к вере, почувствовал себя гораздо лучше. 

– В чём для вас смысл жизни?
– В любви к родной земле, близким, землякам, работе. И здесь не выстроить иерархии. Для меня всё это – неделимое целое, которое ведёт меня по жизненному пути.