Ночью в окне старенького деревенского дома раздался тихий стук. «Ромка, спишь?» - шепотом позвал голос. «Нет», - щуплый мальчишка поднял с соломенного тюфяка всклокоченную голову. «Завтра надо в Красную Гору сходить, посчитать, сколько их там». Ромка молчит. «Справитесь с братишкой?» «Справлюсь один», - наконец отвечает Ромка.
Тут же, за занавеской возле печки, прислушивалась к разговору и беззвучно плакала в темноте Ромкина мать, прижимая к груди единственное письмо старшего сына, погибшего в Кронштадте. 
На Брянщине уже год хозяйничали немцы...
ЦЕНА ЖИЗНИ
 
Ромка родился в 1929 году в селе Красносельское Челябинской области. Туда его родители Марфа Акимовна и Матвей Романович Грицан приехали в конце 20-х годов с сыном и двумя дочерями в поисках лучшей доли.
Сибирь их надежд не оправдала: жили в землянке, приходилось и голодать, морозы для привыкших к мягкому климату Брянщины людей были невыносимы. После рождения сына молодые – ровесники века – родители вернулись в родное село Ивановка.
Здесь Матвей Романович стал председателем колхоза – первым в области, а Марфа Акимовна занималась детьми и домом. Через три года после переезда на свет появился сын Владимир.
Предки главы семейства были долгожителями, крупными, здоровыми, он же умер в 35 лет – сгубила чахотка. Супруга осталась вдовой с пятью ребятишками на руках. Но справилась, сумела вырастить и прокормить детей.
– В 80-летнем возрасте бабушка приезжала к нам в Тюмень, – рассказывает Людмила Романовна. – Помню, как учила: «Никогда ни с кем не ссорься. Живи со всеми мирно». Она вообще была уникальным человеком. Мудрая, деятельная. До самой смерти в возрасте 100 лет такой оставалась… В деревне ее уважали, ходили к ней за советом. А ведь всего один класс окончила, колхозница…
В возрасте 9 лет Ромка пошел в первый класс деревенской четырехлетки. Учитель был один на все классы. Именно он тремя годами позже сообщил ученикам, что началась война.
Еще раньше – в 1939 году – старший сын Николай ушел в армию, служил на Балтийском флоте. В 1941 от него пришло письмо. Он рассказывал, что встретил войну на боевом корабле, вокруг – вражеские самолеты, и вода кипит от бомбежек. Коля не знал, дойдет ли весточка до родных, и напишет ли еще… Писем больше не было. Николай Матвеевич Грицан погиб в первом же бою с силами Люфтваффе.
Получив похоронку, Марфа Акимовна несколько дней плакала. Потом убрала её вместе с фронтовым треугольником в комод и сказала: «Ну, вот уже нет Коли, а нам жить надо». И больше никогда на эту тему не говорила, хотя письмо сына хранила долгие годы.
Войны село Ивановка в первые месяцы не видело, были только слухи, что немецкая армия идет в наступление на Москву.
– Как-то вижу: в сторону поселка Красная Гора бегут два солдатика в советской форме, – вспоминает Роман Матвеевич Грицан. – Я не понял, зачем они бегут. Оказалось, это все, что осталось от армии в наших местах. Гитлеровцы напали внезапно, наши даже оружие не успели собрать.
Через пару дней после этого началось движение по проходящему мимо деревни тракту. Три дня и три ночи со стороны Германии на велосипедах, лошадях, машинах, пешком – бесконечной колонной двигались фашисты в сторону Москвы, до которой из наших мест всего пятьсот километров.
Деревня обезлюдела – остались в основном женщины и дети. Подростки прятались в лесах, туда же согнали скотину. Взрослые в тех же лесах организовывали сопротивление. Кто ж не слышал о партизанах Брянщины! Но далеко не все были готовы заставить захватчиков платить большую цену за родную землю…
ПОДТАЧИВАТЬ НЕМЕЦКИЙ ТЫЛ
 
Оккупировав деревни, фашисты устанавливали новую власть. Им нужны были свои представители – старосты, заместители, полицейские. Люди из местных нашлись. Не все, конечно, надели немецкую форму из-за шкурного интереса: кто-то предал Родину, опасаясь за свою жизнь, кто-то не верил в победу Советов над Германией, а кто-то боялся за родных – семьи партизанов гитлеровцы расстреливали и вешали беспощадно. Но как простить людей, которые решали, кого из своих земляков-односельчан, знакомых  отправить в Германию в рабство?
Каким-то чудом Марфа Акимовна сберегла дочерей Галю и Веру от фашистского плена. Еще до войны за Верой ухаживал соседский парнишка – восемнадцатилетний сирота Иван Демьянович. В самом начале оккупации он вместе со своей сестрой подался в партизаны. Семью Грицан он знал очень хорошо, поэтому доверил совсем еще юному Роману задание.
– Нужно было сходить в Красную гору, – рассказывает Роман Матвеевич, – посчитать, сколько там немецких офицеров, полицейских, когда и куда они перемещаются. Задание давал ночью. Мать знала, что это опасно, но не останавливала меня. Пошел. На мостике через речку – на входе в поселок – стоит полицейский. Я с ним в школе вместе учился, мы знакомы. Спрашивает меня: «Ну, как там живете?» – «Да ничего, потихоньку» – «А куда идешь?» – «Корову потерял, иду искать» – «Ну, проходи!».
Я хожу, считаю, запоминаю, где русские, где немцы. Ивану потом рассказал, что они повозки готовят, собираются в ближайшую деревню Лотаки. На следующий день немцы в Лотаки не доехали. Их расстреляли, раздели подчистую, забрали оружие.
Потом услышал, как полицейские обсуждали караулы на дорогах. 
Рассказал Ивану – ликвидировали…
Тем временем фашистских захватчиков начали теснить прочь от Москвы. Началось массовое отступление – уже в куда более малом количестве гитлеровцы шли по дорогам в сторону Германии. В печально знаменитые им Брянские леса заходили только самые отчаявшиеся. Разбойничали по деревням – жестокие, голодные.
Селяне опять прятали скотину по лесам. Однажды младший брат Романа Володя пошел кормить свиней. Вышел на немцев, которые расстреливали поросят. В ужасе побежал обратно домой – прямо через немецкие патрули. Жив остался лишь чудом – маленького исхудавшего ребенка приняли за девочку…
Следом за фашистами пошли уже наши войска. Партизаны соединились с действующей армией. Так в сентябре 1943 года закончились два года оккупационного режима Брянщины.
Роман не помнит, как узнал о Дне Победы – в селе не было ни газет, ни радио. Но народный «сарафан» работает зачастую не менее эффективно. Вернулся с фронта учитель. Вернулся и Иван Демьянович. Вскоре с сестрой Романа Верой они сыграли свадьбу.
 
БОЙКИЙ ПАРЕНЕК
 
Рома окончил в селе 7 классов и отправился в Трубчевск. Это старинный город на высоком берегу реки Десны – ему более 1000 лет, с древней церковью, булыжными мостовыми. Здесь Роман Матвеевич учился, здесь нашел любовь всей жизни.
Надеялся сразу получить профессию, но брали только после 10 классов. Однако директор школы решил, что паренек бойкий – справится. Через год обучения шестнадцатилетний Роман вернулся в родные края уже землемером. Четыре года в составе бригады ездил по окрестным колхозам – мерял пашни, луга, считал, сколько земли в каждом колхозе, сколько платить налога на землю.
Потом поступил в Трубчевский лесотехнический техникум.
– Здесь же, в Трубчевске, познакомился с будущей женой – Тамарой Павловной, – рассказывает Роман Матвеевич. – Она была очень красива и умна, кавалеров за ней бегало много. Но я оказался самым настойчивым. Женился после окончания техникума.
По направлению отправили в Молдавию, в Калараш, бочки для вина изготовлять. Такая перспектива нам не понравилась, и я добился, чтобы меня отпустили.
Вернулись в Трубчевск. Неподалеку был деревообрабатывающий заводик. В цехе трудились три человека, один из них – мастер. Подошел к нему проситься рабочим. Он почему-то обрадовался, отправил меня к директору. Тот посмотрел документы, вернул со словами: «Цех видел? Все станки и люди – на тебе. Руководи!» Так, придя устраиваться рабочим, занял место мастера цеха, которому из-за отсутствия кадров долгое время не разрешали уволиться…
После двух лет работы поняли, что и здесь перспектив нет. Младший брат Володя был летчиком, жил в Тюмени. Роман Матвеевич написал ему, спрашивал, есть ли в городе деревообработка. Тот сообщил о ДОК «Красный октябрь». Поехал на разведку. Сначала погостил у сестры Веры, которая жила в Челябинске и работала учителем. В Тюмень ехал через Свердловск, где случайно набрел на лесотехнический институт и поступил на заочное отделение по специальности инженер-механик.
В Тюмени снимал квартиру, потом от комбината дали маленький домик. Родилась дочь Людмила, потом Сергей. В ДОКе работал сначала пилоточем, потом – бригадиром, мастером. По окончанию учебы ушел в «Леспром» инженером по охране труда.


В 1965 был образован «Главтюменнефтегаз» во главе с В. И. Муравленко. Романа Матвеевича в 1968 году пригласили в его подразделеие «Запсибнефтестрой», там он проработал 30 лет, сначала начальником отдела по охране труда, а потом – заместителем главного инженера. На пенсию ушел в 68 лет.
– Жилось нормально, по-боевому, – рассказывает Роман Матвеевич. – Часто ездил в командировки, облетел весь тюменский север: у «Главтюменнефтегаза» было много подразделений, и я занимался расследованием аварий и происшествий в сфере своей компетенции. Поскольку был членом партии, на партийных собраниях меня «прорабатывали» за каждый несчастный случай, каждое происшествие.
Надежным тылом для Романа Матвеевича всегда была семья. Приходя домой, обсуждал с супругой рабочие моменты. Здесь же и дочь Людмила, еще будучи школьницей, крутилась. Может, благодаря этому и получилась такая преемственность поколений – она тоже работает в направлении охраны труда всю свою производственную жизнь. Не потому, что он так захотел, а потому, что видела, как серьезно ее отец к этому относится…
Так же серьезно и трепетно он относился и к детям, и к Тамаре Павловне, которую боготворил. Прожил с ней 65 лет и очень трогательно и самоотверженно за ней ухаживал. Это была любовь, которую он пронес через всю жизнь. Таких людей, как Роман Матвеевич, мало в этом мире.