ВЫКОРЧЕВЫВАЛИ С КОРНЯМИ

– Нина Александровна, расскажите, где вы родились, кто были ваши родители?
– Я родилась в 1936 году в деревне Песчаная Сургутского района. Наш таёжный поселок с прямыми красивыми улицами и аккуратными домами построили репрессированные. Среди них были и мои родители Таисия Терентьевна и Александр Степанович Суворковы.

Пострадали они за то, что умели хозяйствовать, знали, когда посеять и собрать урожай, как его сохранить. Жили хорошо. Держали скот. Кровля их добротного дома была покрыта железом. Ещё одной причиной беды стало то, что папин отец, Степан Павлович Суворков, был церковным старостой.

Когда родителей в одночасье лишили крова и родины, оба были ещё очень молоды. У них только родился первенец. Мама могла остаться в родном уральском селе Суворы, но последовала за мужем.

На замену репрессированным ставили людей по принципу «не самый умный, а самый бедный». Так, председателем колхоза в Суворах назначили человека, не имеющего ни кола, ни двора из-за дружбы с зелёным змием. Поселили его в национализированном большом доме. Там же сделали контору, на двор которой согнали деревенский скот.

Утром некормленые и недоенные животные подняли страшный рёв. Бывшим хозяевам до слёз было жалко своих питомцев. Они пришли к горе председателю. А тот с кровати не смог подняться после выпитого накануне. Такие издевательства чинили над людьми. Уничтожали тех, кто понимал землю, умел на ней работать.

Мама очень неохотно рассказывала про то, как их везли в ссылку на захудалых лошадёнках. Это была дорога смерти на человеческих костях. С собой из имущества брать ничего не разрешали. Всё отобрали – до последней ложки. В февральскую метель и стужу в сорок градусов люди ехали, укрывшись домоткаными половиками, которые удалось каким-то чудом сохранить. Самое страшное было, когда по дороге стали умирать дети. Хоронить их не разрешали, просто выбрасывали в снег, на обочину.

По прибытию в Сургутский район поначалу жили в землянках в деревне Лямино. Задачу перед спецпоселенцами ставили одну – работать на благо Родины. И маму, и отца отправляли на лесозаготовки, покосы. Дома их практически не было. С сыном Колей, которому было чуть больше года, оставалась папина мама – бабушка Настасья. Питались плохо. Старшие отдавали детям последние крохи хлеба.


Однажды, вернувшись с работы, родители обнаружили сына ползающим рядом с умершей от голода бабушкой. Поэтому мне не пришлось никого на звать ни бабушкой, ни дедушкой. А характер у меня, как говорили, в бабушку Настасью. Деятельный. Она вставала в три часа, когда вся деревня ещё спала, и к семи утра на столе уже стояли горячие шаньги.

Бабушка была очень мудрой женщиной. Когда деревенские стали обсуждать её будущую невестку, мол, самая младшая в семье, изнеженная, неумёха, да к тому же красавица – ладу с ней не будет, бабушка отрезала: «А мне такую невестку и нужно, всему её сама научу!»

Мама оправдала доверие. «Неженка» не просто поехала в ссылку за отцом, рискуя жизнью своего первенца, хотя выбор у неё был, но и никогда после не роптала на судьбу. Пережитое горе крепко сплотило родителей. Жили они душа в душу.

Вообще, ссыльных отличала высокая взаимовыручка. Люди, сорванные с насиженных мест, не озлобились. Если кто-то затевал строительство, помогали всем миром. Постепенно на карте Сургутского района появился посёлок Песчаный. Многие остались там жить навсегда, приросли жёстко выкорчеванными корнями к новой родине.

ГОСТИНЕЦ ДЛЯ ЖУРКИ

– Чему вас учили родители?
– Мама всегда говорила: «Не высовывайтесь, не рассказывайте о себе. Будьте тише воды, ниже травы!». Так мы и жили с оглядкой, в боязни, что не примут в пионеры, потом, что выгонят из комсомола...

– Вспомните самый яркий эпизод из своего детства.
– Одно из ярких и добрых воспоминаний связано с журавлём по кличке Журка. Птенчика с перебитой лапой нашёл в лесу мой младший брат Геннадий. Мы выходили Журку. Он стал любимцем всей деревни и полноценным членом нашей семьи. Ребятишки ловили для него лягушек на гостинец. Ранним утром журавль стучал клювом в окно, требуя завтрак. Он всегда сопровождал маму на речку, важно шествуя впереди на длинных тонких ногах. Пока та полоскала бельё, Журка купался.

– Что повлияло на решение стать педагогом?
– Тогда эта профессия имела непререкаемый авторитет. Мы постоянно играли в учителей. В посёлке были отличные педагоги, в том числе и наша соседка, выпускница Смольного института Анастасия Гавриловна. Она привезла в ссылку несколько связок книг – по тем временам настоящее сокровище. Благодаря библиотеке педагога, я влюбилась в творчество русских классиков. Электричества тогда не было. Читала возле печки, подставляя книжные страницы под отсветы горящих дров, проникающие из поддувала. После школы мы с подругой поступили в Тобольское дошкольное педагогическое училище. В город приехали ещё до начала вступительных экзаменов, потому что пароход ходил раз в две недели.


– Не растерялись две юные селянки в Тобольске?
– Мы с одиннадцати лет жили практически самостоятельно. В Песчаном была начальная школа. В пятом классе я уже училась в школе-интернате в селе Тундрино (находилось в 30 километрах от дома). С родными виделась редко, в основном по праздникам и каникулам.

Поначалу нападала такая тоска, что мы выходили на берег, смотрели в сторону родной деревни и по лицу текли слёзы. С едой было туго. Помню, как радовалась, когда мама отправляла мне со знакомыми гостинцы из дома – запаренную морковку или кружочки замороженного молока (она его в мисках выставляла на мороз). Постепенно привыкла к самостоятельному житью-бытью.

Когда приехала в Тобольск, оказалось, что для учёбы нужна была специальная форма. Имеющихся денег на её приобретение не хватало. Но я нашла выход. Купила дешёвенькую ткань, сделала выкройку по старому платью, вручную сшила форму, связала к ней кружевной беленький воротничок. Получилось не хуже, чем в магазине.

ПО «МОНАСТЫРСКОМУ» УСТАВУ

– Вам нравилось учиться?
– Однозначно, да. Вообще, считаю, что всем девушкам нужно получать педагогическое образование. Оно даёт азы воспитания детей, строительства семьи, вырабатывает самодисциплину.
Жизнь в нашем училище шла по строгим правилам, его в шутку называли монастырём. Даже на праздничные вечера, если приглашали кого-то, заранее составлялся и согласовывался список. Просто так постороннему человеку было не пройти. Директор училища Софья Адольфовна Зданевич, строго за всем следила. С той поры у меня всё по плану – на год, на месяц, на день.

– С чего начался профессиональный путь?
– В 1954 году по распределению меня отправили работать заведующей детскими яслями в Омутинский район. Это глухое местечко имело говорящее название – Волчья ферма. Я пришла в ужас, когда увидела, в каких условиях содержались дети. Сплошная антисанитария. Окна, засиженные мухами, пыль, грязь. Мой первый рабочий день начался с генеральной уборки. Засучив рукава, я вместе с помощницей всё перемыла. Люди смотрели на это, как на диво. Заведующая сама моет окна!

На Волчьей ферме проработала полтора года, потом устроилась работать по прямой своей специальности – воспитателем детского сада. Перебралась в село Омутинка. А через три года уехала в Тюмень. Поступила в пединститут. Но потом серьёзно заболела. Пришлось распрощаться с учёбой. Спустя время, я получила педагогическую профессию, окончила музыкальное отделение Тюменского педучилища.

– Откуда у вас тяга к творчеству?
– Мама пела в церковном хоре, так что наше семейное пристрастие к музыке, вероятно, от неё. В студенческие годы, когда мы приезжали домой на каникулы, первым делом наводили порядок в клубе, украшали его цветами, а потом проводили репетиции, ставили спектакли. Я была режиссером. Мы и в Тобольске постоянно ходили в культпоходы на концерты и в театр.

– Со своим будущим супругом вы познакомились на концерте. Расскажите, как это было.
– Это было в марте 1958 года. Мы с подругой пошли в Тюменскую филармонию на концерт великого Леонида Утёсова. После концертов в то время обязательно проводили танцы, это было повсеместно, и не только в филармонии. Даже в антрактах театральных представлений раньше танцевали. Так было и в тот раз.

Помню, как Виталий Петрович подошел ко мне. Высокий, стройный, с шикарной волнистой шевелюрой и белозубой улыбкой, в новом элегантном сером костюме. Пригласил на танец, потом ещё на один, и ещё. Можно сказать, это была любовь с первого взгляда. Но, несмотря на это, в конце вечера я от него сбежала...

Мы же были воспитанницы училища Софьи Зданевич. И по нашим «монастырским» правилам было немыслимо, чтобы практически незнакомый парень девушку до дома провожал. Через две недели мы с подругой снова пошли на танцы в филармонию. И там опять встретились с Виталием Петровичем. В итоге начали встречаться. Помню, как весной ходили гулять в городской сад, на концерты, в кино.

– Большинство девушек заранее предчувствуют, что им сделают предложение. У вас такое было?
– В какой-то момент Виталий Петрович стал меня активно знакомить со своими тюменскими родственниками. Понимала, что это смотрины. Держалась уверенно, потому что работала воспитателем, умела общаться с родителями. Особенно запомнилось, как пришли в гости к его тёте Нюре. Женщина полола в своём небольшом огородике морковку. Я присела рядом, чтобы помочь. Так, дёргая сорняки, и познакомились. В её доме в декабре сыграли скромную свадьбу. Платье у меня было розовое. Белого шифона в магазине не оказалось.

После свадьбы новоиспечённый супруг переехал ко мне в 5-метровую комнату с печкой, которую снимала в небольшом домике. Туда и принесли из роддома своего первенца Юру. Это уже потом Виталий Петрович получил участок на улице Шевченко и построил домик на две семьи. Кстати, там до сих пор живут люди.

НЕ ЖДАЛИ МАННЫ НЕБЕСНОЙ


– Виталий Петрович постоянно был на работе. Сложно приходилось?
– Муж всегда много трудился. Благодаря своей энергии и поднял на ноги захудалую артель, где изначально делали чемоданы, красили платки, шили какую-то обувь. Он постоянно вносил рационализаторские предложения. Потом началось строительство домов. Жилья не хватало. Очень трудно этот процесс шёл, поскольку строили хозспособом. Было тяжело с материалами. Да и других хлопот хватало. У него же были ещё и теплицы, свиноводческая ферма, кожевенный завод в Ишиме. За то, что не сидел сложа руки, получил ордена.

Мне нелегко приходилось. Муж постоянно на работе, а я одна с ребёнком. Но в молодости все проблемы как-то легче переносятся. Практически сразу после выписки домой у Юры начался сепсис. В роддоме персонал должным образом не обработал медицинские инструменты. Много ребятишек заболело. Одна девочка даже умерла. В итоге мы снова попали в больницу.

Я очень переживала за жизнь сына. Но всё закончилось хорошо, плюс ко всему более опытные матери научили тонкостям ухода за грудничками.

Декретный отпуск тогда давали на три месяца. Так что вскоре вышла на работу. Когда родилась дочь Лариса, условия жизни были уже другие. Мы получили квартиру, стали более обеспеченными.

– Что для женщины важнее – семья или работа?
– Женщина должна быть успешной во всём. Чтобы все члены семьи были обстираны, накормлены, а дом сиял чистотой. Но в то же время нужно состояться профессионально. У меня стаж – 45 лет. Всегда удавалось совмещать дом и работу. Помню, как по ночам в корыте на доске стирала воротнички и манжеты рубашек руководителя фабрики «Восход» (смеётся).
И при этом у каждого человека, не важно, женщина это или мужчина, должны быть увлечения, которые будут греть душу. У меня это музыка, театр, концерты, цветоводство.

– В чём секрет вашего семейного счастья?
– Уживаемся мы, два лидера, потому, что у каждого своё место приложения силы. А ещё у нас обоих есть воспитание, терпение.
Мне очень повезло с супругом. Виталий Петрович – настоящий самородок. Он даже институт по профилю не заканчивал, а каких вершин достиг! Впрочем, его можно уважать уже за то, что столько лет на одном месте работает. Он никогда не искал лёгких путей. Всегда был очень деятельным человеком. Провести дома два выходных подряд – мука для него. Я предлагала уйти на заслуженный отдых, но он не представляет себе, как сможет оставить любимое детище – фабрику.