ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ВОЙНЫ

— Юрий Маркович, расскажите о своих родителях. 
— Родился я 7 ноября 1921 года на станции Заводоуковская. Маленький кирпичный домик, возле вокзала, где жил с родителями, стоит до сих пор. Мой отец Марк Михайлович Луковский был из Белоруссии. В юности он работал на местного помещика. Из-за конфликта с ним был отдан в рекруты. Строил железную дорогу Екатеринбург — Омск. Не было никакой техники. В тачках, используя только свою мускульную силу, люди возили камень и другие строительные материалы. Потом отца назначили радистом потому, что он хорошо знал азбуку Морзе. Ей молодого парнишку, вероятно ещё в детстве, обучил старший брат Константин. Он был революционером, неоднократно заключался под стражу. Как-то отец, уже живя в Сибири, помогал ему прятать от полицаев печатный станок. Моя мама, Анна Васильевна Косякова — тюменская. Всю жизнь была домохозяйкой. С отцом они вырастили троих ребятишек, в том числе и меня. 
— Как для вас началась Великая Отечественная война? 
— В марте 1941 года был призван в армию. Тогда в воздухе уже ощущалось приближение огромной беды. Когда родные меня провожали, на дороге нашёл монетку. Мама попросила сохранить её на счастье. Долго она была со мной и напоминала о родном доме, близких, но потом когда ранили, потерял. Несмотря на утрату талисмана, прошёл всю войну от начала и до конца. 
Сначала попал в танковый полк в районе Прибалтики. С отличием окончил курсы молодого красноармейца, получил навыки башенного стрелка. В июне 1941 года мы стояли близ поселка Идрица в Псковской области. Как-то во время отбоя пошли на озеро. Вдруг загудела сирена. Сразу стало понятно, что это не учебная тревога. Её обычно давали горном. Повернули назад. Нужно было первым делом увести с плаца боевые машины потому, что по ним враг первым делом открыл бы огонь. А из танков кто-то бензин слил. Мы сориентировались, залили горючее из других источников и спасли технику. Потом и предателя нашли. Им оказался один немец, служивший у нас. 
В этот же день поехали в Литву в пехотную дивизию, которую поддерживали. Возле города Каунас встретились с немцами. На календаре было 23 июня. До 6 июля там провоевали, а потом начали отступать. Танки у немцев были дизельные, а наши БТ‑7 — бензиновые. При попадании снарядов они быстро загорались. На десятые сутки мою машину подбили, вспыхнул огонь. Водитель сразу погиб, а мы с командиром Лысенко кое-как выбрались, одежда на нас горела. К счастью, неподалеку оказалась воронка, заполненная водой. Удалось быстро потушить пламя и спастись.

 
Отступать было очень тяжело морально, ведь оставляли незащищенное население. Говорили людям, что обязательно вернёмся, а у самих сердце кровью обливалось. В то время мы с Лысенко занимались уничтожением вражеских танков. У нас было одно на двоих противотанковое ружьё. 
В апреле 1942-го уже под Старой Руссой во время авиационного налёта на батарею меня контузило. Пролежал без сознания тринадцать дней потому, что попутно заразился сыпным тифом. Сначала меня посчитали безнадёжным. Очнулся среди безжизненных тел в каком-то прифронтовом бараке на полу. Выбрался из него и пополз по снегу. Вскоре подобрали медики. 
В 1943 году нас перекинули под Курскую дугу. Под Обоянью наш расчёт прямой наводкой разбил пять танков противника. Я был поощрён орденом «Красной Звезды». Потом в составе 2-го Украинского фронта гнали фашистскую нечисть из Белгорода, Харькова, форсировали Днепр. Это была мощная Ясско-Кишинёвская группировка. В боях была освобождена Молдавия, Румыния. В то время за артиллеристскую меткость и получил вторую «Красную Звезду». 
— Как вы встретили День Победы? 
— Мы стояли в болгарском селении Градец. Вечером, 8 мая, вернулся с боевого дежурства. Я тогда был старший сержант, командир орудия Нижне-Днепровской Краснознаменной 188-й стрелковой дивизии. Только уснул, как однополчанин Михаил Зайцев начал меня тормошить с криком: «Юрка, вставай, война кончилась!» Он был связистом и услышал по своим каналам, что Германия подписала капитуляцию. Мы выскочили на улицу, а там уже весь полк салютует. На следующий день болгары из Котела привезли нам бочонок коньяка. И вместе с ними мы стали праздновать Победу. 
— Как сохранить память о подвиге советского народа в Великой Отечественной войне для потомков? 
— «Нет в России семьи такой, где не памятен свой герой…» Вот с семьи всё и начинается. Взрослые должны рассказывать детям об их предках-фронтовиках, передавать память, создавать свои традиции, если их нет, чтобы ребята чувствовали сопричастность, связь. Это тот фундамент, на котором просыпается интерес и к остальному. Есть множество хороших фильмов о тех событиях, которые можно посмотреть с детьми, есть акция «Бессмертный полк». 
Наша семья обязательно собирается в День Победы. В городском параде участвует даже мой правнук, имеющий ограниченные возможности здоровья. Я рассказываю молодому поколению семьи про все памятные даты Великой Отечественной. Но это уже следующий этап, корни патриотического воспитания — в семьях. 
— Почему, по-вашему мнению, так живуч фашизм? 
— Фашизм — это идея, позволяющая управлять людьми, расцветающая на почве вседозволенности, бездуховности, непочитания старших, пропаганды насилия, выживания за чертой бедности и бесперспективности будущего. В мире всегда будут те, кто хочет власти, те, что будут подрывать человеческие ценности и подменять понятия. Главное, чтоб находились те, кто сможет противостоять, уничтожить гидру ещё до того, как она распространит свои щупальца по всему миру. 


 ПОКОРИТЕЛЬ СЕВЕРА 
 
— Как сложилась ваша судьба после войны? 
— Окончил Свердловский железнодорожно-строительный техникум. Работал в Свердловске, Серове, Тюмени. В 1965 году, на заре освоения западносибирских недр направили в только что созданный главк «Главтюменьнефтегазстрой». Был главным специалистом, заместителем, потом начальником транспортного управления. Для того чтобы начать строительные работы необходимо было подобрать кадры, получить технику и подготовить хоть какое-то жилье. Нет, наверное, на Севере ни одного города и посёлка, в строительстве которых я бы не принимал участия. 
— Трудно было? 
— Фронтовиков, привыкших во время войны спать на снегу, жить в землянках, тонуть в болотах, суровым климатом и бытовой неустроенностью не напугать! А их, прошедших Великую Отечественную, на первоначальных этапах освоения Западной Сибири было очень много. 
Начинался Север с палаток, потом уже строили балки, другие временные сооружения. Дорог не было. Для транспортировки грузов в тёплое время года использовали речной флот. Но это же Север! Не успеешь оглянуться, а за окном опять зима. 
В 1965 году секретарь Тюменского (промышленного) обкома КПСС А.К. Протозанов дал задание изучить возможность использования законсервированной Трансполярной магистрали (так называемой 501‑й сталинской стройки) для увеличения перевозки грузов. И мы с Шатохиным поехали на разведку. В Салехарде нашли ручную дрезину и на ней с тремя рабочими по «мёртвой дороге» (это 350 километров), добрались до Надыма. 
Кругом безмолвие и запустение. О том, что когда-то здесь работали тысячи людей, напоминали покинутые бараки, да другие объекты грандиозной стройки. Только связисты ещё несли свою службу. Останавливались в их домиках у дороги, пользовались имеющейся прямой связью с Москвой, докладывали в министерство о состоянии дел. 
На отрезках, где железнодорожное полотно разрушилось, брали дрезину на руки и переносили. Наше исследование показало, что восстановление дороги значительно удешевит и увеличит объём перевозок строительных конструкций для ввода в эксплуатацию новых объектов добычи. В итоге наш главк получил разрешение на восстановление участка железной дороги. 
— Эта «мёртвая дорога», строившаяся на человеческих костях, какие чувства вызывала? 
— Я как потомственный железнодорожник, сожалел о том, что стройку законсервировали. Она могла бы принести огромную пользу нашей стране. 
— Но, ведь говорят, там применялись нечеловеческие пытки, погибло очень много людей. Возможно, к лучшему, что её не достроили? 
— Железная дорога, на которой работал мой отец, была проложена ещё большей ценой. А на счет пыток и прочих ужасов 501‑й стройки, половина — вымысел. В Надыме встречался с живым её участником, местной легендой, Аполлоном Кондратьевым, его называли надымским графом. Кстати, о нём даже фильм снят. Бывший дворянин, наследник миллионов, тоже был когда-то узником стройки. 
По свидетельству Аполлона Николаевича, сюда отбирали физически здоровых людей. Они были накормлены и тепло одеты. Всё необходимое для жизни у строителей имелось. В одном из бараков располагались парикмахерская для зеков и вольнонаемных и сапожная мастерская. В другом — была баня, в третьем — пекарня. В этих пустующих бараках впоследствии стали селиться молодые семьи, приехавшие строить город Надым. 
— Юрий Маркович, вы непосредственный участник многих исторических событий, прожили долгую и яркую жизнь, как считаете, когда лучше жилось: в пору вашей молодости или сегодня? 
— Несмотря на то, что моё поколение прошло очень тяжёлые испытания, мы были свободными людьми, равными друг другу. Сегодня этого нет. Во главу угла ставятся материальные блага. Это меня очень тревожит. 
— В чём секрет вашего долголетия, энергии и прекрасного внешнего вида? 
— Я заядлый банщик. В парной березовым веничком выгоняю из тела физическую хворь и душевную хандру. Ну и ещё очень люблю жизнь. Этому чувству научила меня война и многочисленные потери.

Награждён орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, медалью «За отвагу», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2007), Почётными грамотами   губернатора Тюменской области и главы города Тюмени другими многочисленными наградами. Имеет звания «Заслуженный нефтегазостроитель», «Почётный работник Миннефтегазстроя»,  «Почётный работник топливно-энергетического комплекса».