На пороге войны
 Юрий Казимирович Белостоцкий родился 7 мая 1934 на юго-западе Белоруссии в небольшом местечке Лахва. Оно находилось в 30 километрах от старой границы Польши и СССР, и на протяжении многих столетий принадлежало литовской и польской знати.
На момент рождения Юрия Лахва была типичным польским селом: три синагоги, католический костёл, православная церковь, базарная площадь, несколько магазинов, мельницы, лесоторговые склады.
В местечке жило около пяти тысяч человек, половина из них евреи, остальные — поляки и белорусы. Занимались выделкой смолы, товарного леса, заготовкой леса для сплава по судоходным рекам, торговали грибами, рыбой и мёдом.
Затем семья перебралась в недалекий город Пинск. Глава семьи Белостоцких — Казимир Ануфриевич — был рабочим-коммунистом. За свои взгляды в 1935 году угодил в тюрьму. Супруга Ольга, безграмотная крестьянка, осталась одна с двумя сыновьями на руках. Чтобы прокормить Юру и Сашу нанималась стирать бельё, готовить пищу, убираться в домах зажиточных горожан.
В 1939 году в эти края «пришли Советы», Пинск, как и Лахва, оказались в составе СССР. Новая власть не всем была по душе. А вот Казимиру Ануфриевичу она подарила свободу. 
Хотя воссоединение с семьёй было недолгим. С начала сорок первого года люди уже судачили о скорой войне. Как-то ночью в квартире Белостоцких раздался тревожный стук. Сказав жене, что вызывают по делам, Казимир Ануфриевич вышел. Домой он вернулся только через шесть лет.
— Мы понимали, что идёт мобилизация, но в том, что отец воюет на фронте, уверенности не было, — вспоминает Юрий Казимирович. — Писем он нам по каким-то причинам не писал. А вернулся в 1947 году глухонемым инвалидом. Разорвался снаряд, и отца вместе с одним офицером засыпало землёй. Когда их откопали, оказалось он ранен и контужен. Лечили отца в госпитале в Новосибирске. Когда началась война, мы жили в Пинске, который в начале июля оккупировали немецкие войска. Произошло это как-то внезапно: проснулись утром — а на улицах уже немецкие солдаты ходят.


Лютое время
 
В Пинске, крупном культурном и промышленном центре Полесья, первая кровь войны пролилась 22 июня 1941 года — немцы сбросили несколько бомб на территорию судоремзавода. А с 4 июля 1941 и до 14 июля 1944 года территория находилась во власти оккупантов. За это время произошло много трагических событий, свидетельствующих о мужестве и патриотизме местных жителей.
С момента вторжения фашистов стали действовать подпольные группы в речном порту, на спичечной фабрике и других предприятиях. В Пинске был сформирован и первый белорусский партизанский отряд.
Посты фашистской полиции по всему городу, измождённые люди, многие — с шестиконечными звёздами, нашитыми на одежду-лохмотья, колючая проволока Пинского гетто, куда Юра с мамой как-то носили передачу и постоянное, непрекращающееся, болезненное чувство голода — эти картины и сегодня свежи в памяти Юрия Казимировича.

Сначала немцы не были настроены слишком враждебно по отношению к населению. Даже давали на день по 200 граммов чёрного хлеба, а однажды немецкий повар накормил Юру и его друзей гороховым супом. Но очень скоро фрицы показали свой звериный оскал. Особенно досталось евреям. В Пинском гетто от рук оккупантов погибло около 17 тысяч человек.
В 1943 году началось освобождение Пинска. Как-то Юра пошёл за водой на колонку, расположенную рядом с немецким полицейским участком. И тут в небе появился русский самолёт. Мальчишка понял, что будут бомбить, бросил ведро и кинулся в бомбоубежище. Как только переступил его порог, раздался оглушительный взрыв. По полицейскому участку нашим лётчикам попасть не удалось, а вот туалет, стоящий рядом, в котором засел один из фрицев, разнесло в щепки. Также снарядом убило корову и разрушило дом мирных жителей.

Когда Юркину мать, носившую местным партизанам еду и одежду, поймали фашисты, её избили так, что лица было не узнать. Находиться в городе стало смертельно опасно. Женщина решила уйти с сыновьями к своему отцу в деревню…


Спешно разложив по самодельным рюкзачкам самое необходимое, на свой страх и риск двинулись в путь. На немецких постах беглецов несколько раз останавливали. «Куда идёте?» — спрашивали фашисты. — «В Германию!» — отвечала мать. — «О! Молодец, матка, шагай!». Чудом троица дошагала до дедовской деревни. Там в июле 1944 года и встретили весть об освобождении Пинска.
Семья сразу же вернулась в город. Там ждало огорчение. От дома, в котором жили, остались одни руины. Попытались найти в завале хоть что-нибудь из своих вещей, но тщетно — всё растащили мародёры. Горевать, о потерянной крыше над головой и нехитром скарбе не стали. Что значила эта потеря по сравнению с тем, что здесь произошло за время их отсутствия? Пинск понёс огромные человеческие потери. Было убито и замучено свыше 60 тысяч мирных жителей и военнопленных. Множество семей фашисты угнали на работу в Германию.

Брюки с карманами
 
Жаркий летний полдень сорок четвёртого. На берегу Пины сидят у костра трое мальчишек, накупавшихся до посинения в реке. — Может, в школу запишемся?- говорит один. — А нас возьмут? — робко спрашивают товарищи. Решают попробовать. В кабинет к завучу ребята приходят в чём были — босиком, в одних трусах, ведь больше никакой одежды у пинских гаврошей нет. И ребят, к их удивлению, записывают в первый класс.
К началу учебного года Юрке Белостоцкому мать пошила из своей единственной юбки брюки с карманами. Парнишка пребывал в восторге, особенно от карманов, в которые то и дело засовывал свои обветренные, задубевшие руки.
Учиться в школе понравилось, одиннадцатилетний первоклассник получал только «четвёрки» и «пятёрки». Несмотря на освобождение от фашистов, положение семьи оставалось бедственным. Мать работала дворником. Юра с братом Сашей помогали ей мести городские улицы. За свои труды в месяц они получали 400 рублей. Столько стоили на базаре четыре булки хлеба…
— У нас в то время одна мысль была — как добыть пропитание? — вспоминает Юрий Казимирович. — Чтобы получать больше, мать завербовалась на лесосплав в Карелию. Там заболела. Брата сразу забрали в детдом, а я остался один. Ходил два месяца в пятый класс, а потом настали холода. Тёплой обуви и вещей не было, пришлось засесть дома. Занимался самостоятельно. Потом мне купили ботинки из свиной кожи за 50 рублей. Но до школы в них не дошёл — обувь размокла и развалилась. Сколько же я из-за этого пролил слёз! На том мое образование и закончилось. Когда мать выздоровела, узнали, что на Урал в геологоразведку набирают людей. Переехали в Ивдель Свердловской области. Там и я уже стал работать.


Когда исполнилось 16 лет, получил паспорт, устроился разнорабочим во вторую северную геологоразведочную экспедицию. Возил на буровую установку воду на лошади, так как для бурения нужна была вода. Наливал в специальную ёмкость в земле, которая называлась зумф. Когда получил первую зарплату, наконец-то наелся вдоволь. Потом меня взяли на бурение, сначала младшим рабочим, затем старшим. На момент призыва в армию в 1953 году был сменным буровым мастером.
Учился в полковой школе младших командиров, по её окончанию стал сержантом. Был командиром первого отделения и помощником командира отдельного минно-подрывного взвода. Первый год учился в Чернигове (Украина), потом два года — в Казахстане. В Кокчетаве расширяли железнодорожную станцию. Вскрыли там карьер, строили узкоколейки. К тому же в тот год большой урожай. Убирали его. В армии я, наверное, впервые почувствовал себя человеком. Ел досыта, имел крышу над головой, одежду, понимал, что делаю важное дело. Там впервые поговорил по телефону, это было для меня сродни полёту в космос.

Путёвка в жизнь
 
Сегодня многие удивляются, откуда в людях старшего поколения столько мужества, патриотизма. Ничего удивительного в этом нет. Они видели много горя и знают истинную цену человеческой жизни, дорожат Родиной, которую могли потерять. Юрий Казимирович вспоминает, как полуголодные люди, с радостью отчисляли государству по 3% от зарплаты на развитие народного хозяйства. Они понимали, что нужно сообща поднимать страну из руин.
Вернувшись после дембеля в Белоруссию, Юрий Казимирович встретил свою будущую жену. Детство и юность Любы Кондратюк (род. 14 марта 1927 года) тоже были тяжёлыми. Во время войны её родную деревню Староселье окружили немцы. Всех погрузили в вагоны и отправили в Германию. Там девочка и её семья работали на богатых немецких помещиков.
Поженившись, молодые люди поехали по комсомольской путёвке в Казахстан — поднимать целину. Поселились в степной деревушке Джумагул Кустанайской области. Какие только профессии не освоил за то время Юрий Казимирович. Работал трактористом, скотником, завхозом, заведующим нефтебазой, печником, кузнецом. В Джумагуле семья прожила 18 лет. За это время на свет родились дети — Галина, Александр, Виктор, Наталья.
— Хотя и был комсомольцем, в парию я не вступил, — вспоминает Юрий Казимирович. — Считал себя недостойным, безграмотным — ведь не окончил даже пятый класс. Конечно, книги, газеты, да и сама жизнь расширили мой кругозор. Но получить настоящее образование времени и возможности не было — нужно было обеспечивать крышу над головой и кормить семью.

Постепенно приехавшие когда-то осваивать казахстанскую целину перебирались в соседние области. Некоторые из знакомых Белостоцких обосновались на юге Тюменьщины. Юрий Казимирович съездил туда «на разведку». Местные берёзовые и сосновые леса, реки и водоёмы напомнили родное белорусское Полесье. Мужчина решил перевезти семью и начать новую жизнь. В течение тридцати последующих лет работал трактористом. Пахал землю, выращивал картофель и кукурузу в совхозе села Борки. Вместе с женой Любовью Владимировной растили детей, нянчились с внуками, радовались правнукам. Супруга ушла из жизни, а Юрию Казимировичу сейчас 84 года. Несмотря на подводящее здоровье, он не теряет оптимизма и интереса к жизни, истинную цену которой понял ещё мальчишкой в оккупированном фашистами Пинске.