Николай РЫЖКОВ

Мнение о: Щербине Борисе Евдокимовиче

Я рад, что у меня есть возможность вспомнить добрым словом моего друга, моего соратника по правительству Бориса Евдокимовича.
Мы родились в Донбассе. Он — в семье железнодорожника, я — в семье шахтера. Так что наши корни едины. К сожалению, сейчас там идет война, и я надеюсь, что когда-нибудь это уже закончится. Я хотел бы поблагодарить всех вас, людей, причастных к работе топливно-энергетического комплекса, всех друзей и коллег Бориса Евдокимовича за то, что вы сделали в своей жизни. Мы все время думаем, что бы было сегодня со страной, если бы не был создан мощный топливно-энергетический комплекс. Лично я — вообще не представляю. 
Когда-то меня спросили, на сколько лет хватит потенциала, который был создан в СССР, для того, чтоб продержаться. Я сказал — 15 лет. Сейчас меня упрекают, мол, как сильно я ошибся. Действительно, прошло 30 лет, а страна живет. И живет потому, что у нас есть такой комплекс. Представьте, если бы его сегодня не было. Кем мы были бы сегодня? Страной, где разрушенная во многом промышленность не работает. Мы живем сегодня за счет нефти, газа. Да, нас многие критикуют. Но нам надо благодарить бога и благодарить вас за то, что у нас есть такая «нефтяная игла». Другой разговор — надо правильно использовать эту «иглу». Не просто проедать ее, а чтоб на эти деньги создавались заводы, фабрики, дороги — все это сейчас очень плохо делается в нашей стране. И поэтому я скажу: Борис Евдокимович, великое Вам спасибо за то, что Вы делали, что Вы создали для нашей страны! Ведь Западная Сибирь была известна и до войны — еще Губкин говорил, какие там есть залежи нефти и газа. Но в то время у нас не было такой мощи, такой техники и таких технологий, которые появились после войны. Поэтому огромнейшее спасибо Вам! 
Я должен сказать, что если бы не было людей, которых сегодня нет с нами, которые очень многое сделали для развития этого комплекса вместе с Борисом Евдокимовичем, разве могли бы 20 процентов капитальных вложений Советского Союза уходить только в один регион? Конечно же, нет. И это благодаря очень многим людям, которые действительно создавали это уникальное производство.
Много уже сказано о характере Бориса Евдокимовича, о его спокойствии и в то же время твердости. Должен сказать, что он действительно был таким человеком. Я с ним работал очень хорошо, и мы понимали друг друга. Вот, например, Чернобыльская авария. Это произошло в субботу. В 9 часов утра я был на работе, нашел его по телефону в Оренбурге, где он был в командировке. Я говорю: «Борис Евдокимович, бери любой самолет, немедленно лети во Внуково! Там будет стоять другой самолет — вылетай на Украину, в Чернобыль!». Он прилетел, пересел на самолет, даже не заезжая никуда, вечером звонит и говорит, что он на месте. Доложил обстановку. Какие нужны действия? А действия только одни — позвонить министру обороны, чтоб дали полк вертолетчиков, и второе — надо принимать решение об эвакуации города Припять. Это 50 тысяч человек. Я говорю: «Хорошо, то и другое будет сделано, подготавливай все для того, чтобы завтра эвакуировать людей». И он действительно вел подготовку. На другой день, в два или три часа, он позвонил и сказал, мол, Николай Иванович, одни только собаки бегают по улицам, больше никого нет. Всех вывезли. Поездами, автомобилями, автобусами и так далее…
Он сыграл огромнейшую роль в Чернобыле. Наша оперативная группа Политбюро, в которую входил Борис Евдокимович, конечно, держала руку на пульсе. День и ночь, день и ночь. Но оперативную работу проводил именно он. Все заместители председателя Совета министров — все там были по очереди. Но были столько, сколько им разрешали врачи. Как только у них зашкаливала радиация, каждый день вели этому учет, кто сколько «нахватал», мы их немедленно выдворяли оттуда, силком. Было много шума. Мои заместители кричали мне: «Зачем забираешь!". Я говорил, мол, иди к врачам, пусть они тебе продлят пребывание на два дня, будешь работать…
И второе. Так получилось, что Борис Евдокимович опять оказался на острие проблемы. Теперь — землетрясение. Он в этот момент был там, в командировке. И я сказал, чтоб он не выезжал, сам же прилетел туда ночью. И вместо трех дней я пробыл там два месяца. И Борис Евдокимович все время был со мной. Гюмри — это большой, крупный город. На него обрушилась эта десятибалльная стихия, он был полностью разрушен. Конечно, там были огромнейшие работы. И наша группа во главе со мной (там был еще министр обороны) сначала собиралась два раза в день, потом ежедневно каждое утро. Давали задания и дня через четыре увидели, что руководство Гюмри совершенно не справляется. Ни первый секретарь горкома, ни председатель горисполкома. Даем указания — и как будто все это уходит в воду — ничего не делается. Тогда я сказал: «Властью, мне данной (а этой власти мне никто не давал, никаких бумаг никто не подписывал), я вас отстраняю от партийной работы, идите и занимайтесь, кто чем хочет». Короче говоря, я их снял с занимаемых должностей. И сказал: «Направляю вам генерал-губернатора. Он сидит рядом со мной -Щербина, мой заместитель. И попробуйте только не выполнять его указания. Спрашивать со всех будем очень жестко!». Борис Евдокимович поехал, поселился в вагончике. Кашлял — заболел. Из вагончика не выходил, но руководил всеми спасательными работами. В этом и весь Борис Щербина.
Конечно, это был очень талантливый человек. В правительстве все были нормальные, хорошие товарищи, но у каждого был свой кругозор. Одни очень хорошо знали специфику своей отрасли, влево-вправо не заглядывали. Другие, такие, как Щербина, прекрасно знали свое направление, и в то же время у них был государственный взгляд. То есть он никогда не замыкался — это топливо, и я им занимаюсь, а это не топливо, и я им заниматься не буду… Он думал обо всей стране. В том была особенность этого человека. И мы его очень ценили. 
Я часто проводил вечера вместе с ним. Сидели и думали о развитии не просто каких-то деталей, а куда идет страна, какие темпы у этого движения, как эти темпы обеспечить. Допустим, на каждый процент роста экономики — сколько нужно иметь энергетики, сколько нефти, сколько электричества и так далее. То есть это был человек с огромнейшим кругозором, государственный человек. И в этом главная особенность Бориса Евдокимовича. Я присоединяюсь ко всем добрым словам в его адрес, как сказанным, так и тем, что еще будут сказаны.
Мудрость говорит: человек живет до тех пор, пока его помнят. И он оставил огромнейший след в нашем государстве, и если мы постараемся передать этот след, память об этом человеке будущим поколениям, я думаю, мы сделаем великое дело. Будущее — люди, которые идут за нами, должны знать свою историю. Они должны понимать, что не просто создавалась страна — великое государство. Ее создавали люди, подобные Борису Евдокимовичу Щербине. И я еще раз хочу поблагодарить Вас за то, что Вы сделали. Давайте навсегда сохраним память об этом замечательном человеке!