Выдающийся ученый с непростой судьбой, талантливый педагог и Человек с большой буквы, он всегда жил по совести, работал в полную силу и болел за будущее российской науки, он был человеком своей эпохи, человеком-легендой. 

 — Ромен Зеликович, каким было Ваше детство? Расскажите о семье, в которой Вы выросли. Какие яркие воспоминания, связанные с родителями, остались в Вашей памяти?
— Отец был секретарем горкома партии Ростова-на-Дону, мать — доцентом в пединституте. Однажды вызвали его в НКВД и попросили написать, каким троцкистом был теперешний секретарь обкома. Вместе они воевали в гражданскую: отец — комиссаром полка, секретарь обкома — командиром дивизии. Отец сообщил, что знает его как преданного делу коммунизма, что никогда он троцкистом не был. В результате отца арестовали, как и секретаря обкома. Это был «знаменитый» 37-й год. Помню, как в квартиру пришли три человека, о чем-то разговаривали… Я попросил у отца револьвер: решил поехать воевать в Испанию. После ареста отца мать сослали в город Бирск в Башкирии и запретили преподавательскую работу. Работала она в заготконторе: изготавливали кожаную обувь, тапочки. Помню учебу, начиная со второго класса. Правда, лет через двадцать один из тех ребят, что учились со мной в первом классе, напомнил мне один факт: учительница часто оставляла меня читать что-то ребятам, а сама уходила по своим делам. Во втором классе проходили практику студенты педагогического училища. Как только они на доске что-то писали, скажем, два слова, обязательно допускали три ошибки. Я каждый раз поднимал руку, объяснял, как надо правильно писать. Это было наказание для студентов педучилища, но ничего поделать они не могли. Но однажды наступил момент, когда они могли бы торжествовать. Писали диктант, в котором нужно было расставить ударения в словах. Я ни одного ударения правильно не поставил, за что получил единственную за все время учебы двойку. Дело было в том, что мой словарный запас основывался на данных из Малой советской энциклопедии, которую я с интересом читал, но ударений в ней, конечно, не было. 
— Ваше детство пришлось на военные годы. Как Вы пережили это тяжелое время?
— Началась война. Матери в связи с этим разрешили работать преподавателем немецкого языка в сельской школе. Мы переехали в село Суслово в двенадцати километрах от Бирска, где прожили три года. Зарплата учителя равнялась стоимости булки хлеба на базаре, в селе карточек не было. Единственной возможностью пропитания был огород. В первый год мы посадили шесть соток, потом еще шесть соток картошки. Обрабатывал землю в основном я. Когда весной запасы картошки кончались, собирал щавель, грибы, ловил рыбу, раков. Как-то прожили… В 1945 году вернулись в Бирск, и мать уже преподавала в пединституте. Квартиру мы снимали. Вот, пожалуй, все мои воспоминания о детстве.

— Удалось ли Вам в последующие годы побывать в городе детства?
— Да, лет тридцать назад я был в Уфе. Попросил у уфимского ректора машину, заехал в деревню. Она всегда была чистенькой, а сейчас трактора ее перерыли, все раздолбали, количество дворов уменьшилось. Дальше поехал в Бирск, нашел дом и комнату, в которой мы жили. Как мы там умещались, я не знаю, но это была комната порядка шести квадратных метров. В ней мы жили втроем — мама, я и сестра. Бирск тоже оказался перекопанным каналами газопровода. Каналы выкопали, газопровод пока не проложили, и ничего такого оптимистичного там я не нашел… 
  
— Ромен Зеликович, в школе с удовольствием учились? Какие предметы давались легче всего?
— В 1948 году ссылку сняли, мы переехали к сестре и брату мамы в Симферополь, где я оканчивал десятый класс. Я жил у дяди, сестра — у тети. Мать преподавала в дальней провинции, на западном берегу Крыма, вокруг — пустыня. Две четверти я был отличником, а после зимних каникул вдруг стал получать больше четверок, чем пятерок. Через какое-то время я узнал, что на класс была выделена одна серебряная медаль. В классе учились племянник заведующего отделом обкома, сын секретаря сельского райкома. Если ничего не делать, то встал бы вопрос о том, что медаль должна достаться мне. А так как я был сыном врага народа, это вызывало большие сомнения. Поэтому старательно понижали мою успеваемость. Все предметы мне давались одинаково, мне просто нравилось учиться. Очень любил читать художественную литературу, особенно был по душе Достоевский.
— Чем был обусловлен выбор нефтяного вуза?
— В детстве было желание стать математиком. После окончания десятого класса мать мне робко предложила: «Может, пойдешь работать?» Я сказал, что поступлю в вуз, буду учиться на стипендию. Я понимал, что помогать мне никто не сможет. Поехал в Москву, собираясь поступать на мехмат МГУ. Добравшись, узнал, что сыну врага народа, еврею поступить будет невозможно. Кроме того, там была низкая стипендия… Дальше начался выбор вуза: нефтяной, горный, стали и цветных металлов и золота имели самые высокие стипендии. И чисто произвольно, без каких-либо оснований, выбрал нефтяной, поступил на химико-технологический факультет. Через два или три месяца после начала учебы всем специальностям, кроме технологов и экономистов, дали шикарную форму. А у меня как раз штаны прохудились на самом видном месте. Пошел к декану с просьбой о переводе на нефтегазопромысловый факультет. Он отказал. Тогда я купил рабочую спецовку, и в ней учился до четвертого курса. После окончания института мне предложили остаться в головном НИИ нефтепереработки, но жить в общежитии уже надоело. Я выяснил, в каком месте есть надежда поскорее получить жилье. Оказалось, что это строящийся Омский нефтеперерабатывающий завод. Так я был распределен в Омск.
— Какими принципами руководствовалась молодежь в то время? 
— В то время молодежь была разная, с разными принципами. Я всегда руководствовался принципами порядочности. 
 
— После окончания вуза Вы пошли работать на завод, но научная деятельность Вам нравилась больше. Чем Вас так увлекала наука? 
— Я пошел на завод, потому что это давало возможность быстро получить квартиру. На заводе все молодые специалисты получали на 20 % больше зарплату, чем я, так как я был сыном врага народа, евреем к тому же. Начальник отдела кадров решил, что я больше не заслуживаю. Потом зарплата быстро росла. Через два года директор сообщил, что хотел бы назначить меня главным технологом, но райком не утвердит. Предложил должность заместителя главного технолога, что уже не было номенклатурой райкома, а главного не стал назначать. Через два года Совнархоз предложил мне перейти начальником лаборатории во вновь организуемый научно-исследовательский институт. Я согласился из-за огромного желания заниматься научной работой. Через два года защитил кандидатскую диссертацию, был назначен заместителем директора по науке. Оказалось, что работа заместителя директора по науке — это главным образом чиновничья работа, заниматься наукой серьезно невозможно. Если что-то и можно сделать, то только в очень узком диапазоне должности. Понял, что заниматься той наукой, которой я хочу, можно только в вузе. 
 
— Что Вас привело в Тюмень? Ехали целенаправленно в Тюменский индустриальный институт?
— В это время было опубликовано постановление: не задерживать с любой должности тех, кто едет в Тюмень. Одновременно появилось объявление о конкурсе в Тюменский индустриальный институт. Я поехал в Тюмень, поговорил с Косухиным. Мне показали квартиру, которую выделят. Назначили заведующим кафедрой всех химических дисциплин (общей химии). Я переехал в Тюмень, к удивлению начальника главка, на значительно меньшую зарплату, по сравнению с зарплатой замдиректора. Через два года Косухин предложил мне стать проректором по науке, но получил за это «вздрючку» в обкоме: «У тебя что, русских не нашлось?» В результате проректором, к моей радости, был назначен Виктор Ефимович Копылов, а я остался при своей должности. Несколько раз Косухин предлагал мне, кроме заведования, быть деканом. Я долго отказывался. В итоге назначил меня без моего согласия. С ректорами — Анатолием Николаевичем Косухиным, потом с Виктором Ефимовичем Копыловым — у меня были прекрасные отношения, основанные на взаимном понимании и уважении.
— Вспоминаете ли Вы первые годы работы в ТИИ? Какая царила атмосфера в то время? Возникали ли трудности в процессе становления вуза?
— Педагогический коллектив индустриального института складывался не просто. В том числе приезжало много желающих получить быстренько квартиру, а затем вернуться туда, откуда они приехали. Основной своей задачей я считал поддержание квалифицированных преподавателей, не имеющих моральных замечаний, недопущение в педагогический процесс взяточников и алкоголиков. Мне кажется, что эта борьба со взяточничеством была такой, что она еще много лет после моего деканства имела влияние. Конкурс в первый технический вуз Тюмени был приличный, и студенты достаточно старательно учились. Другой задачей было создание лабораторий, оснащение их оборудованием, с чем я в целом справился: все основные лаборатории были созданы. Я старался, чтобы те, кто искренне хотели заниматься наукой, имели такую возможность. К сожалению, их обычно бывает немного, но экспериментальная база для них была создана. У нас были проекты по пиролизу с головным институтом ВНИИОС (оргсинтеза); институт ежегодно выделял деньги на проект. Аспиранты, занимавшиеся научными исследованиями и защищавшие диссертации под моим руководством, в дальнейшем внедряли результаты исследований на предприятиях нефтепереработки. Моими основными целями было заниматься интересной для меня наукой и реализовывать квалифицированную подготовку выпускников. В планах — усиливать по возможности педагогический состав факультета. Уже когда я был глубоким пенсионером, хотя и работающим в науке, но не в педагогическом процессе, при случайной встрече на улице ко мне обратился студент: «Ромен Зеликович? Я не ошибаюсь?» Нет, говорю, не ошибаетесь. «Вы у нас были легендой». По каким причинам, я не стал расспрашивать. Видимо, какие-то основания были, потому что несколько раз родственники бывших студентов выражали свое почтение. 
  
— Ваши научные исследования связаны с проблемами механизма и кинетики процессов переработки нефти и производства экологически чистых моторных топлив. Расскажите о том, как они воспринимались вузовским и научным сообществами? 
— Я всю жизнь занимаюсь топливом, это соответствовало моей специальности, квалификации, научным интересам. Первая работа, по результатам экспериментальных исследований, касалась механизма образования нефтяного кокса. Была выпущена небольшая монография, которая, видимо, была общепризнанной. Я проанализировал основные работы и показал, что термические превращения углеводородов — это результат протекания радикально-цепных реакций. Так как в стране быстро наращивалась мощность процесса пиролиза, а наука от технологий отставала, я исследовал достаточно долго процесс пиролиза. В результате подготовил одного доктора, ряд кандидатов по пиролизу и показал возможности повышения эффективности процесса пиролиза, которые были частично запатентованы и внедрены впоследствии на ряде заводов. Теми, кто занимался соответствующей отраслью, результаты этих исследований были приняты очень хорошо.
 — Как Вы считаете, что необходимо для того, чтобы инновационная технология, разработка были внедрены? От каких факторов это зависит?  
— Это зависит от многих факторов. От потребностей производства, наличия финансовых возможностей, позиции руководства завода. Необходимость в производстве толкает на внедрение чего-то, нежелание менять существующий порядок препятствует этому. Зависимость тут не одна, а несколько, и они разнонаправлены. Сам я внедрениями не занимался, готовил фундамент для внедрения. А дальше уже включаются разные факторы… В частности, был директор завода, который предложил внедрить разработку, если я ему напишу кандидатскую диссертацию. Когда я ему сказал, что кандидатскую диссертацию нужно всегда писать самому, он потерял ко мне интерес. Бывают и такого рода «факторы»…
 
— Основные результаты Ваших исследований часто имели практическое применение. Расскажите подробнее о них.
— Мной рассмотрен механизм термических реакций углеводородов, показано, что идут в основном радикально-цепные реакции, найдено объяснение различий в кинетике. Исследован механизм образования нефтяного кокса, результаты дали возможность управлять этим процессом. Внесен значительный вклад в теорию пиролиза, дающий возможности повышения его эффективности, вклад в теорию ректификации, дающий возможность увеличить ее эффективность. Разработан метод повышения эффективности процесса осушки природного газа. Работы по улучшению качества топлив с помощью присадок в ультрамалых количествах. Результаты моих исследований позволили повысить эффективность процессов пиролиза, коксования, ректификации на ряде нефтеперерабатывающих заводов, значительно улучшить качество товарных нефтепродуктов, они широко внедрены в России и за рубежом. Главным наследием я считаю то, что мое учебное пособие «Теоретические основы химических процессов переработки нефти», в котором частично обобщены результаты моих работ, было утверждено Минвузом СССР, затем Минвузом России. Пособие применяется для обучения во всех вузах, готовящих нефтепереработчиков. Бывшие студенты сообщают мне, что в их повседневной практике они используют мою книгу. 
 
— Как Вы считаете, что самое важное для ученого?
— Самое важное — это желание заниматься наукой, узнавать то, что не вполне известно, получать твердые результаты и признание этих результатов, публиковать результаты работ для максимального внедрения их в промышленность.
 
— Что Вам ближе, научная или педагогическая деятельность? Каких принципов в работе Вы придерживались?
— Мне одинаково близки научная и педагогическая работы. В педагогической практике я стремился готовить хороших инженеров. Как-то выпускник, круглый троечник, поработав на заводе некоторое время, заехал ко мне и сказал: «Спасибо Вам! У меня коллега с красным дипломом из другого вуза, но знает он гораздо меньше меня». Моим принципом было, чтобы студенты не только учились, но и думали при этом. В педагогической практике я требовал минимума (с моей точки зрения) знаний по тем курсам, которые я читал. Не обращал внимания на посещаемость, дисциплину — только на уровень знаний, который проверялся на экзамене. В течение многих лет экзамены проходили по билетам. А последние годы — без билетов. Входит студент, ему задается один-два вопроса — на этом или заканчиваем экзамен, или придется еще раз прийти. Я не считал, кто сколько раз сдавал, но мне кажется, что стало лучше, зная о таком подходе к проверке знаний.
— То есть не бывает хороших или плохих студентов?
— Есть добросовестные студенты и недобросовестные. Вот в этом их отличие. Когда студенты доходили до меня, они уже делились на тех, кто хочет побольше освоить, и тех, кто хочет полегче получить зачет или сдать экзамен. Последним у меня было достаточно сложно.
 
— Студенты XXI столетия другие? Чем они отличаются от предыдущих поколений? 
— Думаю, они сильнее.


— Ромен Зеликович, Ваше имя стало легендой в научном и деловом сообществе не только России, но и всего мира. Расскажите о своих учениках, аспирантах, продолжателях Вашего дела. 
— Мои аспиранты развивали мои научные идеи, внедряли их на практике. Среди них есть прекрасные преподаватели, в том числе оставшиеся работать на кафедре, руководители предприятий, как главные инженеры, так и директора. Есть те, кто уехал и работает за рубежом, в частности на высокой инженерной должности в нефтегазовой компании в Канаде. Некоторые в период перестройки по понятным причинам, связанным с изменениями в жизни страны, уходили в другие сферы. В частности, есть кандидат наук, ставший банковским деятелем — заместителем директора банка. Многие аспиранты в результате работы со мной получали настолько значимые результаты, что быстро росли в карьере. После этого кандидатские диссертации становились для них не интересны, и они оканчивали аспирантуру, не пытаясь написать диссертацию. Но я считаю, что есть люди, которые продолжают мое дело, и тем самым я сумел оставить в науке и технологии нефтепереработки свой долгоиграющий след.


— На Ваш взгляд, что самое важное в системе высшего образования? Нужно ли менять подготовку инженерных кадров, модернизировать систему образования? 
— Считаю, что не должно быть платного обучения в вузах. Только бюджетное, на основе конкурсных экзаменов. Самое важное в системе высшего образования — квалификация преподавателей, их достойная зарплата и требовательность. Что касается учебных планов: по одному и тому же учебному плану могут давать резко различные по наполнению курсы. Это зависит от преподавателя. Поэтому нужно повышать требования к преподавателям, что возможно при увеличении уровня оплаты труда. Считаю, что подготовка в технических вузах бакалавров неоправданна, необходима подготовка инженеров с пятилетним образованием специалиста. Для этого требуется хорошая лабораторная база и связи с предприятиями для прохождения производственных практик.


— А какие инновации необходимы в нефтегазовой отрасли? 
— Требуется повышение эффективности процессов, где это возможно. Там, где есть научное обоснование, необходимо совершенствование производства. В наибольшей степени нуждаются в совершенствовании пиролиз, гидроочистка. С процессом коксования может быть объединена переработка органического мусора.


— Вы достигли результатов в научной деятельности, о которых мечтали?
— В последнее время я работал над совершенствованием теории процесса ректификации. Надеюсь, что полученные результаты будут постепенно внедряться.

— Назовите три слова, которые характеризуют Вас как ученого, преподавателя и человека?
 — Ученый — увлеченность. Преподаватель — ответственность. Человек — порядочность.
 

Родился 19 ноября 1931 г в Москве. В 1954 году окончил Московский нефтяной институт им. И. М. Губкина по специальности инженер-технолог по переработке нефти и газа. Трудовую деятельность начал на Омском нефтеперерабатывающем заводе, в 1954—1959 гг. прошел путь от инженера до начальника специального технического бюро и главного технолога, участвовал в пуске первых установок завода. С 1959 года — заведующий лабораторией физико-химических исследований сажевого производства в научно-исследовательском конструкторско-технологическом институте шинной промышленности (НИКТИ, г. Омск), с 1962 по 1964 гг. — заместитель директора НИКТИ по научной работе в области сажевого производства. Под руководством Р. З. Магарила была принципиально решена проблема обеспечения сырьем производства активной сажи. В 1961 году успешно защищена кандидатская диссертация.
1964–1966 годы — заведующий кафедрой общей химии;
1966–2010 годы — заведующий кафедрой химии и технологии нефти и газа (ХТНГ);
1972–1987 годы — декан химико-технологического факультета;
1977 год — доктор технических наук;
1978 год — профессор;
2000 год — заслуженный деятель науки РФ;
2011–2021 годы — главный научный сотрудник, профессор-консультант.

Трудовая деятельность Р. З. Магарила неоднократно отмечалась наградами, среди которых ряд благодарностей и грамота Минвуза, две серебряные медали ВДНХ СССР, медали «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири», «За доблестный труд», знаки «Отличник высшей школы», «Изобретатель СССР», почетная грамота Тюменской областной думы. Он являлся заслуженным деятелем науки РФ, почетным работником ТюмГНГУ (ТИУ), ветераном труда.