Юрий КЛАТ

Мнение о: Щербине Борисе Евдокимовиче

Впервые я увидел и услышал Бориса Евдокимовича, будучи студентом сельскохозяйственного института. Это было осенью 1961 года. Он пришел к нам в институт повстречаться с профессорско-преподавательским составом и со студентами, и выступил у нас. Накануне нас предупредили, что завтра будет выступать Борис Евдокимович Щербина, он работал в нашей области с мая 1961 года, до этого выступал в педагогическом институте, а теперь будет у нас. Приходите — не пожалеете. Таким образом, нас предупредили.
И действительно, так все и случилось. После первых же слов Бориса Евдокимовича студенческий зал замер, и так замер, что сидел до конца выступления. В его словах было столько силы, правды и веры! Великие дела нашей страны, области! Тогда нефть и газ только начинались в нашей области, но он уже тогда сказал нам, что ждет нас в развитии, и к чему нужно готовиться, будучи сельхозработниками. Делать все возможное, чтоб обеспечить быстрорастущее население продуктами питания. Он закончил свое выступление, мы поднялись со своих мест и стоя проводили аплодисментами этого выдающегося оратора. Он мог поднять людей на бой одним только словом.
Затем, когда я уже работал в колхозе «Большевик», мне приходилось встречаться с Борисом Евдокимовичем как минимум два раза в год. Он приезжал в наше хозяйство, где председателем был мой руководитель и учитель Поликарп Петрович Прокопьев. Это был тоже необычный, легендарный человек, и Борис Евдокимович его очень уважал. Я бы даже сказал, он любил общаться с ним. В этом общении они оба обогащали друг друга большими жизненными знаниями. И чем меня еще в то время подкупал Борис Евдокимович — что он не сидел только с начальниками в кабинетах. Он заходил в контору и говорил, мол, все, поднимайтесь, поехали в поле, к механизаторам. И там уже он разговаривал и с нами, со специалистами, руководителями, и с простыми людьми — работниками. А потом обязательно говорил: едем на ферму, встречаться с животноводами.
И так было всегда. Это была система его работы - встречаться с простыми людьми, с людьми труда. И конечно, когда он общался с ними, и с нами со всеми, он вызывал всеобщее восхищение. Это был гигант мысли, слова, выдающийся организатор, новатор. Он уважал тех, кто много знал, много читал и, естественно, кто хорошо работал.
Приезжал он не только в наше хозяйство. В каждом районе у него были свои руководители, специалисты, механизаторы, животноводы, с которыми он вел беседы, приезжая в район, и так же встречался и набирался уму-разуму от простого народа. Конечно же, и нам всем он тоже давал нужную школу жизни, воспитания и работы.
Он уважал тех, кто много читал, много и хорошо работал, и делал все, чтобы эти люди не только трудились и получали какие-то общие слова благодарности, а чтоб они получали высокие награды Родины. Могу привести один пример. За годы Советской власти в Тюменской области 32 работникам сельского хозяйства было присвоено высокое звание Героя социалистического труда — это были выдающиеся труженики. А при Борисе Евдокимовиче, за 12 лет его работы, это звание получили 23 человека. Получается, что Борис Евдокимович отмечал этими большими наградами знатных людей, и они ему, естественно, тоже творили благо. И уважали, потому что для них это был настоящий партийный руководитель, настоящий человек. И он был во всех делах, в общении, простым человеком. Прост как, правда, как писал в свое время Максим Горький о Владимире Ильиче Ленине. Вот таким был Борис Евдокимович Щербина.
Хрущев однажды разделил партийную организацию области на две — промышленную и сельскохозяйственную. И вот, когда Борис Евдокимович возглавлял «сельский» обком, он тогда наиболее интенсивно работал, встречался с сельскими тружениками и занимался сельским хозяйством вплотную. Я бы сказал, что он уделял аграрному сектору экономики самое большое внимание, даже когда уже был единый обком, и когда нефть и газ везде и всюду были на слуху, и когда он ехал заниматься делами промышленности, он никогда не забывал про сельское хозяйство. Особенно в период уборки урожая и весенне-полевых работ. Когда от этих мероприятий зависела судьба сельского хозяйства, он не давал нам покоя, звонил в хозяйство, лично нам — в час, в два ночи — интересовался, как обстоят дела, какая нужна помощь, какая необходима поддержка. 
Приведу некоторые цифры: за 12 лет его работы в области производство молока выросло на 200 тысяч тонн, мяса — на 48 тысяч тонн, зерна — на 400 тысяч тонн. А поголовье крупного рогатого скота увеличилось на 120 тысяч голов. Это основные показатели сельского хозяйства, характеризующие его плюсы и минусы, были в пользу того, что Борис Евдокимович не просто бывал на селе и вел разговоры, а он делал все, чтобы сельское хозяйство увеличивало свои показатели. 
Вспоминаю еще такой эпизод. Мы все знали, что бюро обкома, каждый член этого бюро имел свое подшефное предприятие. У Бориса Евдокимовича была Боровская фабрика, он там еженедельно бывал на планерках и конкретно помогал в возведении этого объекта. Сегодня Боровская фабрика — это предприятие мировой известности, все о нем знают и слышат. Получается, что Борис Евдокимович первым вложил свою лепту в создание этого большого предприятия. Могу сказать, что Борис Евдокимович — единственный, у кого тогда так получилось, потому что он знал технологию выращивание птицы лучше любого птицевода. Могу больше сказать — когда мы общались с ним, он говорил об этом с полным знанием дела.
Множество легенд ходило в бытность его работы, многое переходило из уст в уста. Вот, допустим, то, что я услышал от других людей. Как-то он поехал в Успенский совхоз Тюменского района — он любил каждый день, через день объезжать поля, смотреть, где какая идет работа, встречаться с животноводами. И вот, когда он ехал от Успенки по пути в Зырянку, - идет женщина с двумя детьми. Он остановил машину. Не знаю, сделал бы это кто-либо из современных руководителей, но он посадил к себе в автомобиль эту женщину с детьми и давай расспрашивать, кто она, откуда, как обстоят дела. А она и говорит, мол, мужа посадили в тюрьму. Подрался он, похулиганил. Хотя он хороший комбайнер, механизатор. Вот, мол, сейчас идет уборка — в совхозе не хватает механизаторов. Прошло два дня — открывается в ее доме дверь, заходит муж. А как? Откуда? Почему? Муж отвечает: меня освободили. Начальник колонии сказал, что ты ехала в машине с первым секретарем обкома партии. Вот он похлопотал, да меня и отпустили.
Из практики общения я знаю, Щербина был единственным из всех первых секретарей обкома партии, который бывал в местах заключения. Встречался с заключенными и выяснял у них, чего им не хватает, чем надо помочь, какие в колонии отношения, и так далее, и так далее…
Раз он меня пригласил в обком партии. Нашли меня в поле, сказали: езжай срочно, вызывает Щербина. Простого агронома! Приехал. Он говорит: мы тебя рекомендуем на должность второго секретаря нижнетавдинского райкома партии. Я говорю, что я агроном, какой из меня партийный руководитель. А Щербина: нет, у тебя есть задатки партийного руководителя! Я сказал: нет, не пойду я, Борис Евдокимович… - Ну ладно, иди. - И ушел. Проходит где-то месяц. Опять меня находят — срочно вызывает Щербина. Приехал. Меня завели в кабинет, усадили. Борис Евдокимович — напротив меня. Он вообще был лишен какой-то начальственной чванливости, высокомерия, повторюсь — он был прост, как правда. Он мне говорит: ну что, я тебя второй раз приглашаю, товарищ Клат! Надо, говорит, выдвигаться. Пришлось дать согласие. Главное, он мне говорит, что, мол, если ты сейчас не согласишься, я с тобой больше встречаться не хочу. В колхоз буду приезжать, а с тобой встречаться не буду. После такой строгости я, конечно же, был вынужден согласиться. 
Вот так я попал в Тюмень. Сначала — в район. А потом, прошло еще какое-то короткое время, меня опять вызывает Борис Евдокимович. Говорит: мы тебя рекомендуем заместителем начальника земледелия областного управления совхозов! И к чему я все это говорю — уже работая в Тюмени, встречал Бориса Евдокимовича, например, с авоськой, идущего в магазин покупать продукты питания для семьи. Он был очень доступным человеком для всех.
Приезжает он, например, в районы — обязательно зайдет в рабочую столовую, обязательно зайдет в районную поликлинику. В Тюмени так же. Раз — и заходит неожиданно в какую-нибудь поликлинику, или в больницу. И естественно, народ его знал, его всюду узнавали, он был очень популярный и известный руководитель. Встречался он с теми, кто в очереди к врачу стоит, беседовал, и если от него требовалась помощь, он тут же, немедля принимал соответствующие решения. А нет — благодарил врачей за хорошую работу с пациентами. Таким был этот человек. И тут не прибавить и не отнять — так происходило на нашей тюменской земле.
Вот мне тоже рассказывали… Были районы, куда даже самолеты не летали — только водой, на пароходе. Телефон в любом случае был, потому звонили, сообщали. Что на таком-то причале, в таком-то селе, деревне причалит пароход, и на этом пароходе плывет Борис Евдокимович Щербина. Если кто желает посовещаться, может выйти на берег. Всегда были толпы людей! Он беседовал, узнавал о жизни, что да как, снова садился на пароход и плыл уже в тот район, в который изначально предполагалась его командировка. 
И когда я прочитал его последние письма, в которых он предупреждает о том, что страна может рухнуть, если мы не предпримем определенных действий… Дыхание учащается. Это был мужественный, храбрый человек. Другого слова не назову и не скажу. Талантливейший, умнейший — человек нашей советской эпохи. Если бы такие люди, как Борис Евдокимович в свое время возглавили страну, Советский Союз сегодня не уступал бы никому на планете в темпах развития и улучшения жизни народа. Но случилось все не так, как хотелось бы...